имела место на день раньше (8 октября), но это маловероятно, в особенности учитывая свидетельство третьего лица, Д.М.Сельского (Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 3. С. 25).
Анализируя записку Витте, можно увидеть, что он был знаком с программой «Союза освобождения» и, в частности, с публикациями Струве, его главного теоретика. Он предлагал принять платформу, которую Струве отстаивал на страницах «Освобождения», органа «Союза»: лозунг «свобода» должен стать лозунгом правительственной деятельности. Другого выхода для спасения государства нет*. Ситуация была критической. Страна радикализировалась, и массы, утратив доверие к правительству, могли обрушиться на самые основы государства: «Ход исторического прогресса неудержим. Идея гражданской свободы восторжествует если не путем реформы, то путем революции. Но в последнем случае она возродится из пепла ниспровергнутого тысячелетнего прошлого. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный, все сметет, все повергнет в прах. Какою выйдет Россия из беспримерного испытания, — ум отказывается себе представить; ужасы русского бунта могут превзойти все то, что было в истории. Возможное чужестранное вмешательство разорвет страну на части. Попытки осуществить идеалы теоретического социализма, — они будут неудачны, но они будут несомненно, — разрушат семью, выражение религиозного культа, собственность, все основы права»102.
* Записку Витте от 9 окт. 1905 года см.: КА. 1925. № 11/12. С. 51-56. Приведенный отрывок — на с. 55. Вот что писал Струве за четыре месяца до того: «России нужно крепкое правительство, которое не убоится революции, потому что поставит себя во главе ее <...> Революция в России должна стать правительством». См.: Pipes R. Struve. Liberal on the Left, 1870—1905. Cambridge, Mass., 1970. P. 384. Программу Струве, из которой щедро заимствовал Витте, см. там же (Р. 376—385). Эта концепция — отголосок Французской революции: когда в феврале 1791 года Людовик XVI потребовал от Национальной Ассамблеи продолжить дело реформ, лидер жирондистов Бриссо заявил: «Король теперь глава Революции» (Thompson J.M. The French Revolution. Oxford, 1947. P. 192).
Чтобы предотвратить такую катастрофу, Витте предлагал удовлетворить требования либералов и тем самым отделить последних от революционеров. Разорвав объединенный фронт оппозиции, можно будет умиротворить либералов и изолировать радикалов. Единственное реальное направление действия для правительства — которое следует принять безотлагательно, не теряя ни минуты, — это «смело и открыто стать во главе освободительного движения». Правительству надлежит признать конституционный принцип и демократизировать ограниченный избирательный закон, предусмотренный для совещательной Думы. Следует признать министров, избранных Думой и ответственных перед ней или по крайней мере пользующихся ее доверием. Ни конституция, ни парламент, уверял Витте, не ослабят власти царя, а, скорее, укрепят ее. Далее Витте предлагал, в качестве меры по усмирению социальных волнений, улучшить положение рабочих, крестьян и национальных меньшинств, а также гарантировать свободу слова, печати и собраний.
Это была революционная программа, порожденная отчаянием, ибо Витте понимал, что правительство не обладает военной силой, необходимой для водворения порядка*. И хотя 9—10 октября и в последующие дни он еще упоминал о репрессивной альтернативе, но делал это уже ради проформы, слишком хорошо понимая, что единственная реальная возможность — это уступить.
* Весь петербургский гарнизон в это время насчитывал лишь 2000 человек. См.: Ascher A. The Revolution of 1905. Stanford, Calif, 1988. P. 225. Ср.: Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 2. С. 9—10, 26—27.
Его предложения горячо обсуждались при дворе и в высших сановных кругах. Поскольку царь не мог решиться на коренные перемены, указанные Витте, он поначалу согласился лишь с чисто бюрократическими мерами, уже давно назревшими, а именно: учредить кабинет министров. 13 октября Витте получил телеграмму, в которой он назначался Председателем Совета министров «для объединения деятельности всех министров»103. Полагая, что тем самым его предложения реформ отвергнуты, Витте пожелал повидаться с царем. Он заявил царю, что не видит возможности служить на предложенном посту, если вся его программа не будет принята. Но 14 октября он получил приглашение прибыть на следующее утро в Петергоф с проектом манифеста.
* * *
Пока царь обдумывал предложения Витте, промышленность в стране остановилась. Клубок событий, последовавших за первым визитом Витте в Петергоф (10—17 октября, в критические дни русской истории), трудно распутать из-за противоречивых заявлений различных оппозиционных групп, проверить которые по доступным ныне материалам невозможно. С точки зрения хорошо информированных полицейских властей, всеобщая стачка и образование Петербургского Совета — дело рук «Союза союзов». Трепов безоговорочно возлагал на «Союз» ответственность за создание Петербургского Совета и приписывал ему роль «центральной организации»104. Такого же мнения был и начальник Петербургского охранного отделения генерал А.В.Герасимов, полагавший главным достижением «Союза» в октябре 1905 года то, что он дал разрозненным оппозиционным группам общую программу: «Главная инициатива и организационная работа в деле помянутых забастовок принадлежит «Союзу союзов»105. Царь 10 ноября писал матери, императрице Марии Федоровне, о «знаменитом «Союзе союзов», который вел все беспорядки»106.
Той же оценки придерживается в воспоминаниях и Милюков, впрочем, отдав предпочтения породившей его организации — «Союзу освобождения». Он утверждает, что первые собрания рабочих, приведшие к созданию Совета, происходили на квартирах членов «Союза освобождения» и клич к созыву Совета впервые прозвучал со страниц «союзной» прессы107. Меньшевики горячо оспаривали такой взгляд, приписывая роль создателей Совета себе, в чем получили поддержку со стороны новоявленных советских историков108. Существуют, правда, свидетельства, что 10 октября меньшевики, в основном студенты, обратились к петербургским рабочим с призывом избрать рабочий комитет для руководства забастовкой109. Однако есть и другие указания, что рабочие, воспользовавшись примером комиссии Шидловского, сами избрали своих представителей, которых называли старостами, причем некоторые из них уже участвовали в той самой комиссии Шидловского110. Всего вероятнее, что «Союз союзов» инициировал Совет, а меньшевистская молодежь помогла сплотить рабочих в его поддержку. К такому выводу пришел и генерал Герасимов111.
10 октября начали забастовку работники связи и обслуга государственных и частных заведений Петербурга. На следующий день вечером более 30 тыс. человек, главным образом рабочие и другие, не имевшие отношения к университету лица, заполнили залы и аудитории университета. Собрание проголосовало за присоединение к стачке железнодорожников112. 13 октября буквально вся железнодорожная сеть России стала, телеграф тоже молчал. Все больше и больше рабочих и конторских служащих вливалось в забастовку.
13 октября в Петербургском технологическом институте проходило первое заседание Совета. Присутствовали около сорока представителей интеллигенции и рабочих. Собрание было призвано создать центр руководства стачкой. Поначалу Совет ни на что большее не претендовал, что отразилось в его названиях первых четырех дней существования: Стачечный комитет, Общий рабочий совет и Рабочий комитет. Название «Совет рабочих депутатов» было принято только 17 октября*. В тот день были избраны 15 из присутствовавших рабочих представителей, остальные из вошедших в состав Совета уже в начале этого года были избраны для участия в работе комиссии Шидловского113. Первое заседание посвятили стачке. Было принято воззвание к рабочим продолжать забастовку, чтобы заставить правительство созвать Учредительное собрание и установить восьмичасовой рабочий день.
* Первый Совет появился в мае 1905 года в Иваново-Вознесенске для урегулирования экономических разногласий рабочих с руководством и не имел никакой политической программы. Anweiler О. The Soviets. New York, 1974. P. 40-42.
