человека чужака, а следовательно, потенциального врага.
Офицеры после развала старой армии, при большевиках, вели нищенское существование. Режим преследовал их как «контрреволюционеров», гражданское население, запуганное ЧК, их избегало, пенсии им были упразднены9. Правда, и другие потерпевшие поражение в войне страны проявляли мало заботы о возвращавшихся домой ветеранах, но только в большевистской России демобилизованных офицеров бесчестили и преследовали, как бешеных собак. Участие сотен офицеров в заговоре Савинкова и восстании в Верхнем Поволжье в июле 1918 г. привело к организации регулярной охоты на них, в которой многие погибли10. К октябрю 1918 г. не менее 8 тыс. бывших офицеров содержались в тюрьмах в качестве заложников по условиям красного террора11. Однако к концу года ситуация переменилась: бывшие офицеры понадобились коммунистам, чтобы командовать красными вооруженными силами; офицерам, в свою очередь, нужны были оклады и статус, ограждающий их от преследования. Зимой 1918—1919-го одни — добровольно, другие — под нажимом, они начали записываться в Красную Армию и принимать командование над вновь создаваемыми полками, бригадами, дивизиями и армиями.
Преобладавшая в Красной Армии во второй, решающей фазе гражданской войны система управления представляла собой оригинальное смешение полномочий: коммунистическая партия осуществляла жесткий политический контроль над офицерством, предоставляя ему, однако, большую свободу действий в области планирования военных операций. Эта система была введена в начале сентября 1918 года, когда Красную Армию сильно потрепали чехословаки.
Вслед за принятым 4 сентября решением превратить Советскую Россию в «военный лагерь» правительство учредило Революционный военный совет республики, или Реввоенсовет (РВСР) 12, который заменил Высший военный совет и принял командование над всеми военными делами страны*. Новый совет действовал непосредственно под руководством ЦК Компартии. Председателем его стал нарком по военным делам Троцкий; во время частых отлучек Троцкого на фронт советом управлял его заместитель Э.М.Склянский, старый большевик, врач по профессии. РВСР подчинялись Революционные военные советы (РВС) четырнадцати армий, в которые входили командарм и его комиссары. Члены центрального Реввоенсовета часто отправлялись на фронт с тем, чтобы служить там «органом связи, наблюдения и руководства»; они получили строгий приказ не вмешиваться в военные решения, принимаемые профессиональными офицерами. В Реввоенсовет входил Главнокомандующий всеми вооруженными силами Республики — «военспец», наделенный широкими полномочиями в стратегических и оперативных делах. Распоряжения его приобретали силу, однако только после утверждения их гражданскими членами Реввоенсовета. Главнокомандующий также пользовался правом рекомендовать назначения и отстранения от должности остальных подчиненных ему офицеров13. Под руководством Главнокомандующего работал Полевой штаб Реввоенсовета, отдававший ежедневные оперативные распоряжения. Во главе его стояли четверо бывших царских генералов14. Реввоенсовет обладал необъятной властью не только над всеми военными учреждениями, но и над всеми государственными институтами, причем последним предписывалось обслуживать все его запросы в первую очередь.
* Этот Совет не нужно путать с Советом рабочей и крестьянской обороны, созданным в ноябре 1918-го, председателем которого стал Ленин, а зампредседателя — Троцкий. Этот орган занимался координированием военной и гражданской политики (см.: Deutscher I. Prophet Armed. London, 1954. P. 423; Шатагин Н.И. Организация и строительство Советской Армии в 1918-1920 гг. М., 1954. С. 98).
К этому же времени армии были сведены во «фронты», как это практиковалось в царское время. Во главе каждого фронта стоял собственный Реввоенсовет, состоявший из одного «военспеца» (практически всегда — бывшего царского офицера) и двух политкомиссаров, задачей которых было рассмотрение и утверждение распоряжений первого. Подобное же устройство доминировало и в армиях. На уровнях ниже армии (дивизия, бригада, полк) политический надзор осуществлял один комиссар. Традиционные виды воинских подразделений совсем вытеснили «отряды» в 700—1000 человек под началом выбиравшихся солдатами командира и двух помощников, которые получили распространение в первые годы коммунистического правления15.
В течение гражданской войны в Красной Армии несли службу 75 тыс. бывших царских офицеров, из них — 775 генералов и 1726 офицеров бывшего императорского Генерального Штаба16. Преобладание офицеров старой школы в командной структуре Красной Армии периода гражданской войны легко показать статистически. Они составляли 85% командующих фронтами, 82% командующих армиями, 70% начальников дивизий17. Степень интеграции бывшего царского офицерского корпуса в новый, советский, хорошо иллюстрируется тем, что два последних царских военных министра, А.А.Поливанов и Д.С.Шуваев, и военный министр Временного правительства, А.И.Верховский, служили в Красной Армии. Советское руководство мобилизовало также многие тысячи низших чинов бывшей царской армии.
Несмотря на то что немногие офицеры «из старых» симпатизировали большевистской диктатуре или даже вступали в компартию, основная их часть сохраняла верность русской традиции, согласно которой военные должны оставаться вне политики. Старые фотографии показывают их неискоренимо старорежимные черты, муку и неудобство, причиняемые им дурно пошитой, грубой революционной военной формой.
Осуществляя жесткий политический контроль над командирами, большевистское руководство не вмешивалось, как правило, в разработку военных операций. Главнокомандующий представлял рекомендации на рассмотрение Реввоенсовета, который, после обычно формального обсуждения, передавал их на исполнение. С.С.Каменев, бывший полковник царской армии, назначенный Главнокомандующим всеми Вооруженными Силами Республики в июле 1919-го, писал, что Главнокомандование «всецело ответственно за военные операции»18.
Человеком, который «создал великую армию и привел ее к победе»19, рисовали обычно Троцкого, хотя сам он о себе так никогда не говорил. Решение о создании регулярной армии, укомплектованной бывшими царскими офицерами, было принято не лично им, а большинством ЦК, хотя Троцкий и приложил большие усилия для этого. Ведение же военных действий находилось всецело в руках профессионалов, генералов бывшей царской армии. У самого Троцкого не было никакого военного опыта, а стратегическое чутье его оставляло желать много лучшего*. Генерал Советской Армии и историк Д.Волкогонов, изучив архивные материалы, относящиеся к деятельности Троцкого в период гражданской войны, пришел к выводу, что в военных вопросах тот был «дилетант»20. Тем не менее Троцкий исполнял несколько важных функций. Он брался разрешать несогласия, возникавшие между красными генералами, обычно после согласования с Москвой, и обеспечивал выполнение ими постановлений центра. Разъезжая под охраной латышей по фронтам в своем специальном поезде, оборудованном телеграфом, радиопередатчиком, печатным станком, гаражом и даже оркестром, в сопровождении фотографа и кинематографа, Троцкий мог оценить ситуацию на местах и принимать быстрые и радикальные решения по вопросам, касающимся людей и снаряжения. Кроме того, его появление и речи часто производили электризующее воздействие на деморализованные войска21: в этом отношении он являлся, подобно Керенскому, «главноуговаривающим». Директивы Троцкого за этот период полны призывов, пестрят назидательными заголовками и часто заканчиваются восклицательными знаками: «Южный фронт, подтянись!», «На облаву!», «Пролетарий, на коня!», «Стыд и срам!», «Еще раз: не теряйте времени!» и т.п.22 Троцкий явился инициатором введения жестоких дисциплинарных мер в Красной Армии, включая смертную казнь за дезертирство, паникерство, неоправданное отступление: командиры и комиссары несли ответственность наряду с солдатами. В общем и целом, он управлял войсками при помощи террора. Оправданием ему служило следующее соображение: «Нельзя строить армию без репрессий. Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор, пока гордые своей техникой, злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армии и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади»23.
* К примеру, в конце 1918 г., когда ожидалась широкомасштабная высадка союзников на Украине,
