Но Пинто было уже не остановить.
– Да, убью! Зарежу, заколю, пущу кровянку…
Мампо схватил ее за плечи и потряс.
– Пинто, ты сказала, что меня любишь. Любишь меня – люби и Кестрель. Понятно? Еще одно гадкое слово – и я тебе больше не друг.
Пинто замолчала, хотя внутри у нее все кипело. Ей очень хотелось сказать, как она ненавидит Кестрель, но тогда она потеряет Мампо! Ярость и любовь разрывали сердце Пинто. Вдруг ее охватила слабость. Из глаз брызнули слезы.
– Так нечестно! Нечестно!
Пинто развернулась и бросилась прочь, прочь, прочь.
Ее отсутствия никто не заметил. Все думали только о спасении от разбойников. Когда встало зимнее солнце, мантхи собрались вокруг повозки, чтобы позавтракать и поговорить.
Пинто, несчастная и дрожащая, тайком вернулась в лагерь. Тем временем остальные слушали рассказ Кестрель о Руфи Блеше и о том, как он им помог.
– Хотя Руфи совершил ужасный поступок, – закончила Кесс, – он искупил свою вину.
Пинто отвернулась от Кестрель и посмотрела на Мампо. Ей было грустно и плохо. «Никто меня не любит! Вот умру, тогда все пожалеете», – думала она.
Аира Хаз выслушала Кестрель с сочувствием.
– Бедный мальчик! Жестокие времена…
Кесс думала о том, что давным-давно, еще в Араманте, Руфи Блеш сочинил стихотворение. Ему даже дали за него медаль. И сейчас она видела перед собой не озлобленного беглеца из Домината, не бандита с изуродованным и окровавленным лицом, а мальчика, который написал:
Глава 7
Последний костер
Мампо не сел в повозку, а как ни в чем не бывало пошел впереди, рядом с Боменом. Шагал он по-прежнему широко, да и раны заживали, но Бомен знал, что другу очень больно.
– Может, все-таки поедешь с Ролло?
– Ролло хромает. Я – нет.
– Мампо, я чувствую, тебе больно. Боль крадет силы.
– Пока могу, буду идти.
От повозки донесся чей-то крик:
– Бомен! Зовите Бомена!
Юноша бросился назад. Когда он пробегал мимо Креота, одна из коров испугалась и чуть его не затоптала.
– Эй, Смуглянка! – крикнул Креот. – Что с тобой, девочка?
Отец Бомена крепко держал Пинто. Девочка вопила и вырывалась. Лицо ее кровоточило.
– Уйдите! Не трогайте меня! Я вас всех ненавижу! Я тебя убью, я отрежу тебе голову, я люблю тебя, не смотри на меня, я выцарапаю тебе глаза, подойди ближе, обними меня, обидь меня, обижу тебя, люблю тебя, а-а-а! А-а-а-а! Убей меня! Убийца! Чудовище! А-а-а! А-а-а-а-а!
– Она расцарапала себе лицо, – сказала Кестрель со слезами на глазах. – Очень сильно.
– Убирайся! – завизжала Пинто, пытаясь высвободить руки. – Я ненавижу тебя! Я убью тебя!
Взглянув на кровавые царапины, Бомен все понял.
– Это муха, – сказал он. – Муха страсти.
Тут подбежал Мампо. Увидев его, Пинто закричала еще громче.
– Хочу Мампо! Заставьте его любить меня! Он не должен любить Кестрель! Не смотрите на меня, я убью вас, я убью Кестрель, отрежу ей голову, вырву глаза! Мампо… А-а-а! А-а-а-а-а!
– Кестрель, не слушай! Мампо, отойди! Это не Пинто! Кестрель и Мампо отошли подальше, так, чтобы Пинто их не видела.
Они старались не смотреть друг на друга. Бомен, не обращая внимания на крики девочки, обдумывал, что делать.
– Креот! – крикнул он наконец. – Свяжи одну корову! Помогите ему, кто-нибудь! И держите скотину крепко!
Отцу, который еле удерживал Пинто, Бомен сказал:
– Если муха одна, думаю, я смогу прогнать ее навсегда.
Креот понял, чего хочет Бомен, хоть и не знал зачем. Вместе с Беком Клином он накинул веревку на рог корове и туго натянул, чтобы она не убежала.
– Тихо, Звездочка, моя Звездочка, моя красавица, – попытался Креот успокоить напуганное животное. Корова нервничала все сильнее и рвалась прочь.
– Держите ее! – крикнул Бомен.
Сирей, которая тоже стояла рядом, догадалась, что нужно сделать. Она подбежала к стопке одеял, вытащила одно и набросила бедному животному на голову. Корова тут же затихла и растерянно закрутила головой.
Бомен и Анно поднесли Пинто к корове. Девочка извивалась и кричала:
– Прочь! Убейте меня! Спасите меня! А-а-а-а-а! Пусть мне будет больно!
Бомен обнял сестру и, пока Анно держал ее за ноги, подтащил еще ближе. Все это выглядело бы смешно, если бы не было так жаль одурманенной Пинто и беспомощной коровы.
– Все назад! – приказал Бомен.
– Убийца! Чудовище! Пусти! А-а-а-а!
Креот и Бек Клин натянули веревку еще крепче. Бомен почти прислонил сопротивляющуюся сестру к голове коровы. Потом прижался щекой к окровавленной щеке Пинто и проник в ее мозг. На этот раз он нашел паразита сразу – огромного, разжиревшего. Бомен крепко схватил его, сдавил и потянул наружу. Постепенно личинка сдалась: она была толще, чем раньше, но слабее. Не успев ее вынуть, Бомен почувствовал, как личинка превращается в крошечную муху. Последний рывок – и раздалось тоненькое и слабое жужжание. Голова коровы вздрогнула под одеялом. Пинто замерла.
– Все нормально, папа. Отпускай.
Анно поставил Пинто на землю. Бомен, все еще обнимая сестру, поцеловал ее в щеку и ощутил привкус пота и запекшейся крови. Потом успокоил родителей:
– С ней будет все в порядке.
Подошла Кестрель и погладила Пинто по голове. Измученная девочка заснула. Бомен почувствовал, что Кесс расстроена.
Кестрель так грустно посмотрела на брата, что он и не знал, что сказать.
Корова с веревкой на рогах тихо замычала.
– Отпустите ее, – сказал Бомен. – И отойдите подальше.
Креот стащил одеяло, и корова закатила глаза.
– Ну-ну, Звездочка. Уже все.
Корова снова замычала, на этот раз громко и очень печально.
– Ну же, Звездочка! Успокойся!
Креот принялся оглаживать шею и бока животного большими ласковыми руками. Корова переминалась с ноги на ногу и дрожала крупной дрожью.
– Что такое, Звездочка? Бомен, что ты натворил?
– Мне очень жаль, – ответил Бомен. – Но выхода не было. Не стой так близко. Муха теперь в ней.
– Бедная моя девочка! Бедная! – Креот не двинулся с места.
Пинто открыла глаза и тяжело задышала, будто ее кто-то душил.
– Все хорошо! Мухи нет.
– Ох, Бо! Ужас! Я хотела… хотела… хотела содрать с себя лицо! Она была там, прямо за лицом! Я хотела
