благоговели перед ним как перед Глускапом, грозным божеством гор.
Пришла зима. Дети возились в снегу, боролись, катались на шкурах с ледяных склонов, играли в снежки. Гвальхмай принимал участие в забавах абенаки: они состязались в ловкости и меткости в быстрой и шумной игре под названием «Снежная змея», бросая дротики в длинную корягу, прыгающую вниз по склону.
Коренис, древняя как мир, спустя многие годы одиночества жила в вигвамах человеческой жизнью, подражая движениям людей, насколько позволяло ей металлическое тело. Никто не мог так быстро найти на полу иголку, выпавшую из слабой старческой руки; никто не мог прикосновением мягких нежных пальцев так быстро успокоить боль в суставах, ноющих в зимние холода. Никто не мог так быстро укачать на руках ребенка, уставшего от деревянной колыбели, и погрузить его в спокойный сон.
Приглушенный звон крохотных колокольчиков, сопровождавший малейшее движение Коренис, зачаровывал детей. Волшебные звуки завораживали и взрослых, утверждая их в мысли о превосходстве Коренис над любой земной женщиной. Никто не боялся ее. Абенаки боялись лишь того, что наступит день, когда она с товарищем вынуждена будет покинуть их.
Коренис и Гвальхмай внимали старейшинам на собраниях племени и не осмеливались давать им советы, почитая себя временными гостями. Чуткое сердце Гвальхмая горело от гнева, когда он слышал о зле, причиненном абенаки обитателями Нор-Ум-Бега. И хотя говорил юноша мало, он начал утверждаться в чувстве, которого и ждала от него Коренис. Не без умысла она решила провести зиму с людьми Рассвета. Гвальхмай и так уже согласился помогать Коренис в исполнении задуманного, но кроме этого, юноша теперь проникся любовью к этим людям, чья жизнь во многом походила на жизнь его родного народа. Именно это чувство и хотела развить в товарище Коренис. Теперь он не мог повернуть назад.
В течение зимы Гвальхмай и Нунганей, будучи почти ровесниками, сделались закадычными друзьями. Когда растаял снег в лесах и с реки сошел лед, селение начало готовиться к неизбежному весеннему набегу врагов, срок которого быстро приближался. Молодые девушки печально прощались со своими семьями и уходили в тайные убежища глубоко в горах, а мужчины и мальчики вооружались для обычного безуспешного сопротивления захватчикам.
Теперь Коренис была готова предупредить близящееся нападение врага. Когда двое гостей объявили о своем намерении покинуть селение, никто не удивился. Но Нунганей настоял на том, чтобы отправиться вместе с ними и помогать им в осуществлении задуманных планов.
Итак, теплым утром в месяце Сахарной Луны трое товарищей в прочном выдолбленном из бревна каноэ выгребли на середину реки, преодолевая сопротивление волн до тех пор, пока течение не подхватило лодку и не повлекло ее за собой – прочь от добрых друзей, которые стояли на берегу, выкрикивая вслед отплывающим слова прощания.
Нунганей поднял весло, в последний раз салютуя исчезающей вдали земле, и скоро вокруг них раскинулись бескрайние морские просторы. Молодой абенаки не надеялся вернуться на родину.
В глубине души он считал себя уже мертвым.
Лодка направилась прямо к окну восходящего солнца – в ту сторону, куда, как было замечено, много раз скрывался флот захватчиков. И тут зоркие глаза Гвальхмая заметили золотую точку, вспыхивающую у самого горизонта. Коренис проследила за взглядом юноши и кивнула.
– Да, это действительно Вимана. Она идет встречать нас, и я должна отослать ее назад. Все зимние месяцы я находилась в мысленной связи с ней: наблюдала за тем, чтобы она не подходила слишком близко к берегу во время штормов и помогала ей избежать столкновения с плавающими льдами. Вимана хочет сопровождать нас, но сейчас это не входит в мои намерения. У меня другие планы.
Некоторое время она пристально смотрела в сторону Виманы, и Гвальхмай не заметил, как корабль повернул прочь. Но позже, отвлекшись на миг от размеренной гребли, юноша увидел, что золотая точка у горизонта исчезла.
Они уходили все дальше и дальше от берега – дальше, чем когда-либо осмеливался уходить в морской простор самый отважный рыбак. Нунганей хранил молчание, стиснув зубы, и для поднятия духа изредка поглядывал на свой новый мощный лук. Этот лук помогал ему изготовить Гвальхмай. Но абенаки натянул на него тетиву, сплетенную из волос матери, дабы оружие сие никогда не знало промаха и отомстило за сестру. Нунганей часто вспоминал о сестре, но еще глубже в его душе пустила корни привязанность, более крепкая, нежели семейные узы: любовь к Косаннипу, товарищу и брату по обряду смешения крови.
Коренис по-прежнему носила прочные кожаные одежды, и капюшон покрывал ее великолепные волосы. В качестве дополнительной маскировки девушка покрасила лицо и руки сваренной из ягод и кореньев краской – и теперь цветом кожи не отличалась от своих спутников.
Итак, по внешнему виду их можно было принять (как они рассчитывали) за трех местных рыбаков, унесенных в море.
Величавые валы двигались парадным строем по пустынному простору от дальних берегов Европы, и каноэ размеренно поднималось и опускалось на холмах океана. Вскоре после полудня Нунганей поднял весло и указал им вперед.
В этот момент нос лодки опустился, и Гвальхмай с Коренис не смогли разглядеть, на что указывал абенаки. Но, поднявшись на гребень следующей высокой волны, они ясно различили вдали черный пик скалы, похожей на вертикальное острие иглы, почти полностью погруженной в мягкую ткань.
– Акилинек! – пробормотал Нунганей.
– Нор-Ум-Бега, – мягко поправила его Коренис. Часом позже, благодаря благосклонности попутного ветра, путешественники подошли к острову довольно близко: навстречу лодке оттуда, где волны разбивались о камень, плыли рваные клочья пены. Но вскоре путники обнаружили, что бурлящие воды моря вовсе не задевают скалу. Вместо этого волны на некотором расстоянии от скалы взлетали высоко к небесам и, вскипая, рушились вниз по отвесной прямой – словно между скалой и яростным прибоем находилась стеклянная стена.
Однако ничего материального на месте предполагаемой преграды путешественники не увидели кроме почти незаметного дрожания воздуха, похожего на зыбкое марево, поднимающееся от раскаленного железа.
По левую руку море было поспокойней. Туда путешественники и направили каноэ, стараясь держаться поодаль от грохочущих валов. Здесь лодку качало не столь сильно, хотя гребцам и приходилось бороться с водоворотами и воронками – и отсюда стало видно, что неподалеку проходит невидимая граница, через которую вода не в состоянии перелиться: огромная дыра зияет посреди океана!
По мелким неспокойным волнам, плещущим с подветренной стороны острова, путешественники подошли
