Следующие полчаса проходят за привычным для меня занятием, причем я даже начинаю получать удовольствие от нашей гонки. Вернее, гонкой как таковой это не назовешь, скорее пятнашки или салочки. Короче, мы кружим над океаном, стараясь не слишком удаляться от Лалибу. Стрелок в лайдере так себе – мазила и тормоз, так что я даже мог бы особо и не напрягаться, если бы не путающиеся под ногами «Бутвили», потому что в них-то как раз пилоты что надо. Не все, конечно, но как минимум треть. Они стараются зажать меня и загнать под выстрелы лайдера, но им это не удается, потому что я беззастенчиво пользуюсь испытанным ранее трюком – просто-напросто иду напролом, пру на таран, твердо зная, что они будут вынуждены отступить. И они отступают, потому что уверены – нам терять нечего, а у них приказ: взять нас живыми.
– А ведь тебе нравится все это, да? – вдруг спрашивает меня Виктор.
– Очень. А тебе разве нет? – ехидничаю и закладываю очередной, очень крутой вираж.
Тойер инстинктивно вцепляется руками в подлокотники кресла и молчит – похоже, у него перехватило дыхание от скорости.
– Что ж, у нас с тобой разные пристрастия, – констатирую я. – Тебе больше по душе втыкать людям в уши зубочистки.
– Каждому свое! – огрызается Виктор, но я ясно вижу, что сумел-таки задеть его за живое.
Тут приходит долгожданный вызов от Лонга.
– Брайан, двигай к Лалибу, заходи над портом, рви по набережной, а за желтым шпилем резко налево и вниз до земли.
– Понял. – Начинаю выполнять предписанное.
– Я в черном «Бутвиле», – продолжает инструктировать Лонг. – Он из «конюшни» группы захвата Милано, так что ваши «хвосты» примут меня за своего…
– Что? – перебивает Тойер. – В чьем ты «Бутвиле»?!
– Твой приятель что, глухой? – с ноткой раздражения спрашивает меня Лонг.
– Нет, просто он лично набирал и оснащал эту самую группу захвата для Милано. – Я еле сдерживаю смех, такое забавное сейчас у Виктора лицо.
– Да, оснащал! – раздражается он. – Оснащал! И знаю, что эти «Бутвили» невозможно угнать! Там сенсорные панели настроены на распознавание конкретных пилотов по ста двадцати параметрам: отпечаткам пальцев, тембру голоса, сетчатке глаза, анализу ДНК…
– Потом доскажешь, – перебивает его Лонг. – Короче, я трижды мигну вам боковыми фарами…
– Откуда у тебя этот «Бутвиль»? – настойчиво переспрашивает Виктор.
– Мне его подарили, – огрызается Лонг. – Брайан, заткни ему чем-нибудь рот, а?
– Вик, ну в самом-то деле, времени же нет, – укоризненно кручу головой.
Тойер щурит глаза и раздувает ноздри, но замолкает.
– Короче, мигну… Вы падаете рядом со мной и пересаживаетесь в «Бутвиль». Вы отдаете мне взрывчатку, и я сажусь в вашу «Ситарру»…
– Не так, Лонг, – перебиваю я. – Ты забираешь Тойера в «Бутвиль» и вытаскиваешь его из города. Лучше всего в Мегаполис. А я остаюсь в «Ситарре»…
– Брайан… – начинает Виктор.
– Я знаю, что делаю. – Показываю на взрывчатку. – Ты хотел взорваться, Вик? Ну, так ты и «взорвешься», а я выпрыгну в воду.
– Принимается, – говорит Лонг. – Ну что, начали?
Я осторожно забираю у Тойера смятый комок взрывателя. Теперь мне надо хоть немного оторваться от преследователей и выиграть необходимую фору по времени.
Вхожу в город, врубаю движки на максимум и выруливаю к воздушному шоссе, радуясь, что в это время дня оно забито мобилями. Вписываюсь в верхний – скоростной (он же спортивный) – уровень. Лайдер отстает, пытается зайти над городом, но красно-синие «томагавки» воздушной полиции перехватывают его и заставляют повернуть обратно к океану. Отлично! А от «Бутвилей» я сейчас оторвусь.
Некоторое время лавирую среди мобилей, но преследователи не отстают, и тогда я посылаю «Ситарру» резко вниз, стрелой пронзая насквозь все, расположенные друг под другом уровни воздушного шоссе. От стремительного падения у меня от восторга сладко замирает сердце, а Виктор, напротив, издает сдавленный крик ужаса и закрывает глаза. Сознание потерял, что ли? Но мне сейчас не до него – мне надо увертываться от проносящихся по шоссе мобилей.
Я миную последний, самый нижний уровень шоссе. Большая часть преследующих нас «Бутвилей» остается наверху, не решаясь повторить мой предельно рискованный трюк, но парочка упорно висит на хвосте. Я мысленно аплодирую им – ай да молодцы, ребята! Но ничего, сейчас я стряхну и вас.
Поворот… Еще… Низко висящая – пешеходная – арка… Широкий вход в супермаркет… Опускаюсь до земли, выпуская колеса, въезжаю внутрь, пронзаю магазин насквозь, к счастью, никого не зацепив (а пара развороченных витрин не в счет), и выскакиваю с другой стороны. Теперь на экране заднего обзора чисто – преследователей не видать, можно выворачивать к набережной. Убираю колеса, взлетаю, прохожу до желтого шпиля, резко бросаю машину влево, вижу мигающий фарами «Бутвиль» и падаю до земли, на ходу открывая дверцу для Виктора. Он зайцем выпрыгивает из «Ситарры» и мгновенно исчезает в брюхе «Бутвиля». Слышу в клипсе его короткий всхлип, а потом голос Лонга:
– Твой «гвоздь» в отключке. Ты ведь это пытался мне сказать?
– Да. – Наши мобили взлетают и расходятся в разные стороны. – Лонг, ты не мог бы подержать его где-нибудь под замком до моего возвращения?
– Без проблем.
– Только осторожнее, он парень опасный.
– Понял.
– Кстати… – не могу удержаться я. – А, в самом деле, откуда у тебя милановский «Бутвиль»? Там и вправду на панелях стоят эти чудо-распознаватели?
– Стоят, – усмехается Лонг. – И вообще, твой «гвоздь» прав, эти мобили невозможно угнать.
– А как же ты смог?! – поражаюсь я.
– Очень просто, – снова усмехается Лонг. – «Боевые» мобили довольно часто выходят из строя, ведь в них не на прогулки ездят.
– И что? – не понимаю я.
– А то, что их тогда отгоняют в ремонт и меняют панели на обычные – для ремонтников… Так что мне потребовалось всего-навсего узнать адрес милановской мастерской, а дальше уже было довольно просто…
– Ну, ты даешь, Лонг! – восхищенно тяну я. – Спасибо тебе. Я твой должник.
– Сочтемся, – ворчит он и отключается, а я выныриваю прямо в «объятия» подоспевших «Бутвилей» и выворачиваю к океану…
И вот я снова на острове семьи Милано, и снова надо мной колдует врач. Что-то я там неправильно рассчитал со взрывом, потому что меня накрыло падающими обломками «Ситарры», и я вдоволь «надышался» океанской водой. Короче, прихожу в сознание уже на диване весь опутанный датчиками, а рядом со мной сидит незнакомый мужчина и смотрит в портативный медицинский анализатор.
– Ну что там, док? – спрашиваю у него.
– У вас легкая контузия от взрыва и сильное нервное истощение, – отвечает врач.
Я хмыкаю. Истощение! А как же ему и не быть, ведь за последние двое суток мне удалось поспать немногим более трех часов, зато я умудрился поучаствовать в двух крайне напряженных гонках: Ночной и импровизированной Океанской. Да после каждой из таких гонок полагается восстанавливаться как минимум неделю, а я ныряю из одной в другую практически без передыха. И это после только что перенесенной, пусть и нано-, но все же операции на мозге.
– Док, а может, вы дадите мне какие-нибудь стимуляторы? – прошу я.
– Никаких стимуляторов! – отрезает врач. – Продолжительный сон и недельный постельный режим, вот то, что вам сейчас необходимо.
Недовольно смотрю на врача. Тебе легко говорить: сон, постельный режим. Но мне еще предстоит поработать, и весьма активно, потому что Виктора нельзя надолго оставлять без присмотра, да и Мартин не
