Никого и ничего. Наверное, мне просто померещилось…
– Брайан, что там у тебя? – спрашивает Лонг.
– Сам не знаю. Вроде пусто, а ноги не идут.
– Физически не идут? Может, где-то там установлено парализующее поле?
– Нет, физически со мной все в порядке. А вот психологически… – Издаю нервный смешок. – От страха ноги одеревенели.
– Понял, – совершенно серьезно откликается Лонг. – Стой на месте. Я иду к тебе.
– Да не надо, сейчас возьму себя в руки и пойду дальше…
– Стоять! – прикрикивает Лонг. – Сделаешь шаг, останешься без головы. Жди меня, понял?
– Понял. – Мне очень не нравится прозвучавшая в его голосе тревога.
Подробно рассказываю, как идти, и несколько минут спустя рядом возникает его долговязая фигура. Лонг ощупывает взглядом ближайшие к нам стены, пол, потолок и бормочет:
– Ага, ага… А ведь ты молодец, Брайан, таких «гадюк» учуял! На подобных ловушках и «старики» сгорали, а ты, малек, учуял.
– Ты о чем?
– Вот о чем. – Он указывает на ряд крохотных трещинок в потолке. – Видишь? Это лазерная сеть, реагирует на тепло. Если человек пройдет под такой, то… впрочем, лучше сам посмотри.
Лонг берет у меня из рук зажженный фонарь, ставит на пол так, чтобы излучаюшая и порядком уже нагревшаяся поверхность смотрела вверх, и палкой двигает его по полу прямо под трещинки. Тотчас коридор словно перегораживает яркий занавес или скорее водопад, только струи состоят не из воды, а из лучей. Это длится короткий миг, а потом коридор погружается во мрак. Лонг включает свой фонарь, и в его свете я отчетливо вижу лежащие на полу порубленные на куски обугленные пластиковые обломки – все, что осталось от моего фонаря.
– Сделай ты хоть шаг, и тебя покромсало бы на ломти, – комментирует Лонг.
– И как нам ее обезвредить?
– Да очень просто.
Он стреляет по трещинкам. Раздается негромкий взрыв, словно хлопнули в ладоши. На мгновение вспыхивает свет, а потом с потолка падают какие-то покореженные детали.
– Все, путь свободен. – Лонг вопросительно смотрит на меня. – Давай я все же пойду с тобой? Вон здесь какие бяки попадаются.
– Пойдем… А как ты думаешь, кто поставил здесь лазерную сеть? Когда я несколько дней назад бегал по этим коридорам, мне ничего подобного не встречалось.
– Может, тебе просто везло. Но, скорее всего, ловушку поставили недавно. Вообще, ставить такие «охранки» просто обожают городские банды. У них считается очень круто, если подходы к логову защищают подобные игрушки.
Городские банды! Логово! Липкая волна страха окатывает меня с ног до головы. Городские банды славятся своей, зачастую бессмысленной жестокостью. В них сплошь больные на всю голову отморозки и садисты. Рядом с ними Виктор с его зубочистками выглядит просто ангелом милосердия.
– Вот бляха-муха, Лонг! Ты думаешь, эти этажи облюбовала для себя одна из банд?!
Он в ответ равнодушно пожимает плечами – что ему эти банды, он и не такое видал! Чувствую, как во мне нарастает раздражение и восхищение одновременно. Я уважаю его выучку, характер, в некоторой степени даже преклоняюсь перед ним, но сам ни за что на свете не хотел бы стать таким же – холодным расчетливым профессионалом, для которого чужая жизнь, по сути, очень мало стоит.
«Ты не прав. Он ценит чужую жизнь, причем гораздо выше собственной. И для него существует очень четкая грань между добром и злом. Но иногда чтобы защитить чью-то жизнь, приходится убивать», – вдруг всплывает в моей голове мысль. Мысль не моя – чужая, но в то же время моя. Блин, я опять запутался!
– Григ? – спрашиваю вслух и стучу себя ладонью по голове, словно это неисправный коммуникатор.
– Что? – Лонг вопросительно смотрит на меня. – Ты что-то сказал?
Нетерпеливо отмахиваюсь от него и повторяю в пространство:
– Григ? Это ты?
– Брайан, ты в порядке? – беспокоится Лонг.
Делаю жест, призывая его к молчанию, и прислушиваюсь к самому себе, но мимолетный контакт прервался. Если он вообще был, конечно. М-да, если так и дальше пойдет, мне в скором времени светит роскошная палата в психушке и длительные задушевные беседы с соответствующей спецификации врачами. А интересно, Ирэн будет меня навещать или нет?
Вероятно, сейчас на моем лице очень четко отражается охватившее меня безумие, потому что Лонг хмурится и собирается что-то сказать, как вдруг застывает, словно учуявшая дичь охотничья собака, и разве что не втягивает ноздрями воздух, хотя уши у него точно шевелятся. Ну, ладно, ладно, шевелятся в переносном смысле, разумеется. Я все еще охвачен неким истеричным весельем, но выражение лица Лонга быстро приводит меня в чувство. Я понимаю, что мы вляпались или вот-вот вляпаемся во что-то очень нехорошее.
– Сюда идут, – говорит Лонг. – Предположительно двое.
– Люди?
– Да. Думаю, это хозяева лазерной сети. Хотят выяснить, что случилось. Они пока не видят нас.
– Что будем делать, Лонг?
– Ну, вариантов всего два: уходим отсюда или идем дальше.
Я колеблюсь. Мне очень хочется уйти, но вдруг Сятя где-то там?
– Бо-о-оленно… отпустите…
Вздрагиваю, услышав Сятин голос. Он слаб, но вполне отчетлив.
– Лонг, ты слышал?!
– Что именно?
– Голос. Тоненький такой. Картавый.
– Нет.
– Бо-оленно… – на самой границе слышимости стонет Сятя.
– Надо идти дальше, – говорю.
– Тогда сначала придется разобраться с теми двумя.
– А договориться с ними не удастся? – без особой надежды спрашиваю я.
Лонг в ответ только выразительно усмехается. Он прав: с городскими бандами не договоришься. Для них нет дилеммы – стрелять или не стрелять. Они могут задуматься только об одном: сначала убить, а потом ограбить труп, или вычистить карманы у живого и лишь затем прикончить его.
– Болленно-о-о… – плачет Сятя.
– Как будем действовать, Лонг?
Страха и сомнений во мне больше нет, словно я вдруг решил для себя что-то очень важное, провел ту самую пресловутую грань между добром и злом.
– Подождем.
Лонг практически сливается со стеной, растворяется в ней. Пытаюсь сделать то же… и у меня получается! Тело вдруг обретает необходимые навыки. Зрение обостряется – в красноватом полумраке коридора я вижу так же отчетливо, как среди бела дня.
Да, их действительно двое. Они вооружены пистолетами-автоматами ИБИ, которые стреляют разрывными кислотными или ртутными пулями. Эти ИБИ довольно паскудные игрушки – не столько убивают, сколько калечат. В армии почти не применяются – в настоящем бою бесполезны. И вообще, это оружие садистов и киллеров – в случае, если заказчик хочет, чтобы жертва перед смертью основательно помучилась. А еще это одна из любимых игрушек городских банд – так называемое оружие устрашения.
Идущие на нас двое парней чувствуют себя неимоверно крутыми и сильными. Они, словно шакалы огромного города, а все остальные люди для них – «мясо» и дичь. Они пока еще не видят нас, но я могу разглядеть их до мелочей. У них почти одинаковое выражение лиц – туповатое и самоуверенное одновременно. Да, они настоящие городские шакалы, вот только, на их беду, к ним в логово забрели
