– Проститься пришел, – пояснил его собеседник. – А то худо мне, – честно сознался он. – Сдается, что долго не протяну. Басурманские сабли бьют посильнее рязанских мечей, – не преминул он намекнуть на свои предыдущие раны. – А ты поближе ко мне сесть не хошь? – спросил он, указывая на лавку, стоящую с другой стороны стола.
– А мне и тут хорошо, – спокойно ответил Константин.
– Спужался, – удовлетворенно протянул Ярослав.
– Думай как хочешь, – вновь не стал спорить рязанский князь. – Но, судя по твоим людям, скорее ты меня боишься.
Ярослав с видимым усилием расправил плечи и грозно посмотрел на дружинников, которые продолжали стоять возле ступенек.
– Ну! – рыкнул он грозно, и они нехотя подались к выходу.
– Мы у самой двери будем, – предупредил один из них. – Ежели что, так мигом поспеем.
И непонятно было, кому адресованы эти слова. То ли Константину, чтоб не думал дергаться попусту, то ли самому Ярославу. Впрочем, это не важно.
– Токмо ты ликовать не торопись насчет моей смерти, – предупредил Ярослав, недобро ухмыляясь.
– А я и не думал, – вздохнул Константин.
– Правильно, – одобрил Ярослав. – Потому как тебе на тризне погулять не удастся. Не ведаю уж, когда именно моя душа с телом расстанется, зато точно знаю, что тебе и до завтрашнего утра дожить не суждено.
– Значит, сдохни ты сегодня, а я завтра, – подытожил Константин и уточнил: – Это ты так решил?
– А то кто же, – спокойно откликнулся Ярослав. – Вот перемолвлюсь с тобой словечком напоследок, да и приступят мои вои, помолясь.
– В таком деле молиться… – задумчиво протянул рязанский князь и полюбопытствовал: – Это каким же богам?
– Да не важно, – небрежно отмахнулся Ярослав. – У моего Кулеки один бог в душе – я. Вот как повелю, так он и сделает. Может и вовсе без молитвы тебя порешить.
– А я ведь тебе под Коломной жизнь оставил, – напомнил Константин.
– Ну и дурак, – спокойно ответил Ярослав.
– Знаю, злобствуешь ты на меня за то, что я княжество у тебя отнял, – продолжал Константин. – Что ж, могу обратно вернуть.
– Все грады? – уточнил Ярослав. – И Владимир с Ростовом, и Суздаль с…
– Их не могу, извини, – перебил рязанский князь. – К тому же они никогда твоими и не были. А вот Переяславль отдам.
– Ишь ты, – подивился Ярослав. – А ты скупердяй, оказывается. Речь о твоей жизни идет, а ты одним городом отделаться захотел.
– Ты же знаешь, я свое слово держать привык. То, что обещаю, и впрямь верну, если ты мне дашь свободу. Остальное… – Константин даже не стал договаривать – и без того все понятно.
– Думаешь, будто княжич Святослав сумеет все без тебя удержать? – усмехнулся Ярослав. – Напрасно. Не станет тебя, и все отчины без твоего дарения моими станут.
– А осилишь? – пришел черед усмехаться Константину. – Лучше вспомни, сколько раз я тебя бил.
– Ты бил, а я уцелел, – нашелся его собеседник. – Зато теперь я разок ударю, и с тебя довольно будет.
– Чужими руками, – заметил узник.
– Дружинники мои, стало быть, и руки мои, – возразил ночной гость. – А тебе я лишь одно могу предложить перед смертью. Помолись напоследок, ежели душа просит. Попа, правда, для исповеди не позову. – Он развел руками. – Ни к чему мне лишний видок. Развяжет язык, тогда придется лишний грех на душу Кулеке класть. А то, если хочешь, мне покайся, – предложил он после паузы.
– Нет уж, уволь, – улыбнулся Константин и медленно сдвинул руку чуть ближе к тому месту, где лежал нож.
Он даже почти нащупал его кончиками пальцев, оставалось только выбрать удачный момент. К тому же на ум пришла неплохая идея. Сработает, нет ли – бог весть, но попробовать стоило.
– Ну, как знаешь, – разочарованно произнес Ярослав.
Не то чтобы он жаждал услышать от рязанского князя какие-нибудь сокровенные тайны. Гораздо больше его расстроило иное. Он-то, когда шел сюда, – чего уж перед самим собой скрывать – надеялся увидеть страх на лице человека, приговоренного к смерти, полюбоваться тем, как тот ползает у него в ногах, униженно умоляя сохранить ему жизнь, а что на деле? Да ничего. Рязанец спокойно сидит и даже разговаривает без дрожи в голосе.
Лишь один раз Ярослав слегка оживился, после того как Константин предложил ему Переяславль. Думал – вот оно, началось. Сейчас один за другим отчины возвращать начнет, а там как знать, может, и Рязани своей не пожалеет. Ан нет. Как нищему на паперти, куну метнул и больше ни-ни.
Словом, все не то и не так. Получилось не торжество над поверженным врагом, а черт знает что.
Ярослав тяжело поднялся с лавки и, равнодушно бросив на ходу лаконичное «Прощай», двинулся к выходу. Правда, он успел сделать лишь пару шагов. Третий не получился – узник не дал. Одной рукой закрыв Ярославу рот, он взмахнул перед его носом рукой с зажатым в ней ножом и тут же легонько прислонил холодное лезвие к его спине.
– Передумал я помирать, – сообщил Константин шепотом. – А что ножичек у меня небольшой, так это пустяк. Зато лезвие травленое. Потому и держу плашмя – царапнуть тебя боюсь, ты мне еще живой нужен. Так что имей в виду – твои люди и вбежать не успеют, как ты уже мертвым валяться будешь. Может, я тоже сдохну от рук твоего Кулеки, хотя если крик подниму, то как знать, как знать. Неизвестно еще, будет ли он мстить, когда стражники городовые набегут. Князь-то его все равно окочурился. Но я не кровожадный. Могу и жизнь тебе оставить. Так что выбирай.
Злоба душила Ярослава, но он понимал, что пока бессилен. Страха перед смертью у него тоже не было, просто стало досадно от одной лишь мысли, что его вновь, в который уже раз переиграли. Если он позовет Кулеку, то рязанец и впрямь пустит в ход отравленный нож. И выходило, что Константин еще поживет, а вот сам Ярослав – увы.
– Чего ты хочешь?! – зло прохрипел он.
– Давай вместе поживем, сколь нам бог отпустил, – предложил Константин. – Вот только для этого тебе проводить меня придется. Тут рядышком, всего-то до Кириллова монастыря прокатиться. Там я тебя и отпущу с миром, если мои люди еще на месте, – на всякий случай уточнил он. – А если нет, то мы чуть дальше проедем. И уж ты извини меня, Ярослав Всеволодович, но я тебя теперь всю дорогу обнимать буду.
– Не боишься, что не соглашусь? – выдохнул Ярослав, не переставая проклинать себя за глупость.
Эх, был бы он здоров! Но какая разница. Травленым лезвием и впрямь можно лишь чуток царапнуть, и никто уже не поможет. Так что не важно. Ох, но какой же он дурень!
Ярослав чуть не застонал от бессильной злобы.
– А чего мне терять-то? – резонно заметил Константин. – Только если ты откажешься, то тогда уж точно первым сдохнешь. Сказал же я, что зелье надежное. А вот если выведешь меня отсюда, то как знать. Может, и получится у тебя со мной поквитаться. Жизнь – она штука сложная. Нынче я на коне, а ты у моего стремени, завтра – наоборот.
– А не обманешь?
– Когда это я слово свое не держал? – вопросом на вопрос ответил Константин. – К тому же меня сейчас больше татары заботят. Неужто ты не хочешь, чтоб я им за вас отомстил? Они же думают, что всех на Руси одолели, что могут без боязни до самого Киева идти, а тут я и нагряну.
– Рязанский князь всю Русь спасти надумал, – криво ухмыльнулся Ярослав.
– И опять ты неверно говоришь, – упрекнул его Константин. – Я – русский князь, вот что главное. А уж из какого там княжества – дело десятое, – и поторопил с ответом: – Так что ты надумал?
– А если и тебя побьют? – вместо этого спросил Ярослав.
