полукилометре, четыре мужика с оружием! Ждут нас с нетерпением!»… Вместо этого за пятьдесят метров до первого аборигена я подал знак «внимание» и бросил в расщелину пораженного молнией дерева метательный нож… Не дожидаясь, пока он достигнет цели, отправил второй чуть правее, за похожую на узел перепутанную связку лиан и тут же метнулся в сторону: длинное копье с устрашающего размера лезвием вдруг распороло воздух и глухо воткнулось в ствол на уровне моего горла…
Через миг в бой вступили мои напарники: захлопали глушители АПСов и в кустах, откуда и вылетело копье, раздался крик боли… Четвертого и последнего воина достал тоже я – дождавшись, пока из листвы метрах в восьми надо мной покажется конец тоненькой, похожей на трубку палки, я метнул туда вырванное из дерева копье и попал: тело очень смуглого, в одной набедренной повязке воина, хрипящего от боли, рухнуло на землю и, пару раз дернувшись, затихло… Костян и Глаз, совершившие «круг почета» вокруг этого ничем не примечательного поворота тропинки и не обнаружившие более ни одного врага, вернулись обратно и с опаской уставились на трубку в моих руках: маленький шип, вставленный внутрь, судя по запаху, был обильно смазан ядом и, как мне кажется, мог доставить кучу неприятностей тому, кого бы смог оцарапать…
– Положи эту дрянь! – сморщившись, приказал Щепкин. – Она с ядом! Не дай бог, поцарапаешься! Никакая сыворотка не спасет! Вот, блин, попали! У них тут что, война?
– А хер их разберешь! – мрачно буркнул Ребров, перезаряжая ополовиненную обойму пистолета. – Сколько раз был в этой долбанной Африке, никак привыкнуть не могу! Пока не начнут стрелять, хрен кого услышишь…
Тут он удивленно поднял глаза и, не отводя от меня взгляда, изумленно спросил:
– Ты их что, услышал?
– Неа, как всегда, унюхал! – попробовал было отшутиться я, но, увидев, что вопрос в глазах парня не пропал, попробовал объяснить: – Чувствую я опасность! Жопой! Показалось вдруг, что дальше идти нельзя! Я на миг замер, а он пошевелился! Вот я и бросил нож! Второй тоже подставился…
Недоверие в глазах лейтенанта сменила зависть:
– Вот бы мне так!
– Ладно, нет времени трепаться! Если Тсонга вышли на тропу войны, то у нас проблемы! Пилить еще сорок с лишним километров, а доберемся или нет – бабушка надвое сказала… Подбери ножи и в путь! – вмешался Глаз. – Кстати, хорошие были броски! Мастер ставил!
Я согласно кивнул головой, про себя помянув добрым словом Наставника, благодаря которому мог метать все, что угодно, от ножей до монет, практически не промахиваясь даже по движущейся мишени…
К вечеру, переходя небольшую речушку, буйствующую в глубоком ущелье, по подвесному веревочному мостику, мы наткнулись на тело одного из группы спасения: опухший от яда труп был распят на суку здоровенного лесного великана метрах в сорока от опушки леса, прямо напротив моста, словно в предупреждение непрошеным гостям из большого мира…
– Антошка! – выдохнул Володька. – Блин, мы с ним вместе училище заканчивали!
– Сука был конченая, но все равно жаль! – покачал головой Леха и, посмотрев на мое непонимающее лицо, пояснил: – Жадный был до отвращения! За рубль мог удавить и удавиться… Не любил его никто. Но как подрывник был хорош…
– Понятно! – Я отвлекся от разговора и снова просканировал окрестности. Судя по моим ощущениям, засада за мостом никуда не исчезла, а, наоборот, даже пополнилась двумя людьми, один из которых все еще двигался между деревьев, невидимый с нашей стороны, но чем-то здорово озабоченный…
– Мне кажется, в лесу за мостом кто-то есть! – изобразив, что изо всех сил всматриваюсь в гущу леса, прошептал я…
– Из-за деревьев не выходим! – тут же среагировал Глаз и пропал среди зарослей… Тут же в ухе два раза щелкнуло, и раздался его тихий голос: – Кость, прикрой! Я погляжу, что да как…
Минут десять Вова осматривал противоположный край ущелья через мощную оптику своей винтовки, а потом снова вышел на связь:
– Трое – на час, один – на десять часов, еще несколько человек шевелятся на двенадцать часов… До ближайшего перехода четыре часа вниз по течению… Какие будут предложения?
– Сзади подходит группа! – дополнил наблюдения я. – Человек восемь. Идут прямо на нас… До подхода минут десять!
– Прорываться – верная смерть! – хмыкнул Костян. – Назад тоже уходить как-то проблематично… Вправо, судя по карте, открытое место… Разве что ломануться влево?
– А что если я возьму на себя тех, что сзади? – вдруг помимо своей воли высказался я. – Постараюсь нашуметь… те, из-за моста, рванут на помощь… Вы их тут встретите… А?
– Рискованно… – шепнул в ухо Глаз. – Но шанс есть… Давай, Олежка, но не выпендривайся особенно, ладно?
– Окей! – хмыкнул я и, отложив в приметное место автомат и рюкзак, здорово стесняющие движения в этом зеленом аду, неслышно скользнул в переплетение побегов всех цветов и размеров, почему-то называемое лесом…
…Преследователей было семеро. Все те же аборигены на вид, но, в отличие от предыдущих, одеты в камуфляжные брюки, армейские ботинки и вооруженные автоматами Калашникова. Плюгавенький мужичок лет сорока, с куцей козлиной бородкой на покрытом прыщами лице был еще в зеленой бандане на лысом черепе и в темных солнечных очках… К моей радости, у двух замыкающих колонну в ножнах болтались здоровенные, чем-то смахивающие на мои черные клинки, тесаки! Вот с этих двух героев я и начал: материализовавшись за спиной последнего, я одним движением свернул ему голову и, выдернув из ножен тесак, достал им шею идущего впереди второго… Пару раз слегка крутанув оба клинка в руках, чтобы почувствовать их вес и баланс, я взвинтил темп и, издав боевой клич, врубился в ряды совершенно деморализованных диким воплем за спиной аборигенов… Несколько долгих ударов сердца они стояли как вкопанные, а потом начали стрелять… Те, кто стоял на ногах; зарубленные мною уже фонтанировали кровью из обрубков шей и конечностей… В общем, учитывая то, что стволы оружия у приходящих в себя воинов смотрели в противоположную от меня сторону, а для того, чтобы развернуть автомат, не отпуская спускового крючка, нужно довольно много времени, они почти одновременно истошно заорали и
