наблюдение за тем, что происходит. Встаньте вот сюда!
Костя и Петя встали в самый центр лаборантской, куда показал Изобретатель. Теперь оба были взволнованны, но старались не показывать этого друг другу. Лаэрт Анатольевич включил какой-то рубильник, встал рядом с ребятами, вытер лоб и дрогнувшим голосом объявил:
– Готовность десять секунд!
Было видно, что он тоже волнуется: когда он поднял руку с часами, чтобы следить за секундной стрелкой, рука тоже дрогнула. И тут же все вокруг исчезло, наступил полный мрак, но тотчас над головами Кости, Петра и Лаэрта Анатольевича вспыхнуло яркое и жаркое солнце.
Они стояли на улице рядом с причудливой конструкции будкой, на которой были знакомые слова „Союзпечать“. По улице в разные стороны сновали машины, каких в их времени еще не было, однако встречались иногда и выглядевшие как-то старомодно „Волги“, „Жигули“, „Москвичи“. Прохожие были одеты кто как.
Увидев киоск, Петя обрадовался:
– Вот сейчас мы и узнаем точно, куда попали, – сказал он.
Прежде чем его успели остановить, он оказался у окошка киоска. За стеклом, среди журналов и газет со знакомыми и незнакомыми названиями, он вдруг узнал „Пионерскую правду“.
– Дайте, пожалуйста, – попросил Петя симпатичную девушку-киоскершу в огромной кепке с надписью „Пресса“ и протянул копейку.
– Две, – сказала девушка.
– Мне ведь одну газету, – ответил Петр.
– Один номер и стоит две копейки, – донеслось из окошка, – ты что же, „Пионерской правды“ никогда не покупал?
Петр удивился, но еще одну копейку дал. В конце концов у каждого времени должны быть свои законы и свои цены.
И точно, развернув газету и вернувшись к Изобретателю и Косте, которые, возмущаясь, тут же стали выговаривать ему за легкомысленный поступок, Петр убедился, что „Пионерка“ действительно стоила не одну копейку, как всегда, а две. Впрочем, это было не так уж важно. Главное, он прочитал дату: 24 мая 2002 года. Итак, теперь можно было в течение нескольких минут наблюдать, что происходит в Москве 24 мая 2002 года.
Однако Лаэрт Анатольевич помрачнел: он понял, что начинается что-то неладное. Машины стали ездить все быстрее и быстрее. Пешеходы теперь тоже проносились по тротуарам с немыслимыми скоростями. Наконец скорость стала такой, что их уже просто нельзя было разглядеть, и тогда началось нечто совсем уж несусветное.
Обстановка вокруг стала с невероятной скоростью хаотически меняться. Исчез дом напротив, а на его месте появился сквер, однако мгновение спустя на месте сквера снова стоял дом, но уже другой. На мостовой то и дело появлялись и тут же исчезали траншеи с коммуникациями, на мгновение мелькнул газопровод. Дома вокруг исчезали, на их месте появлялись сооружения, похожие то на заводы, то на сельскохозяйственные фермы, а потом снова появлялись, чередуясь, скверы, дома и новые улицы. Канал с водой и со шлюзами прошел и молниеносно исчез прямо у ног пришельцев из будущего, и Лаэрт Анатольевич крепко прижал к себе Костю и Петю. Он уже понял, что происходит, но объяснять ребятам было сейчас не время. Хаотические превращения между тем продолжались. На месте очередного завода вдруг выросла громадная, уходившая в небо башня, да так и осталась, несмотря на то, что в остальном перемены не прекращались. На какое-то мгновение в правой части окрестной местности все разом исчезло и возникло громадное бетонное поле, которое, впрочем, тут же покрылось островками зелени, и даже появилось в той стороне большое искусственное озеро. Правда, то, что происходило вдали, рассмотреть было трудно, потому что все превращения происходили при каком-то ослабленном неестественном свете.
Лаэрт Анатольевич все крепче прижимал к себе ребят. У него отчаянно колотилось сердце, он один понимал, какая страшная нависла над ними опасность и что в любое мгновение… Но вот все вокруг вновь исчезло, наступил полный мрак, и мгновение спустя все трое опять оказались в лаборантской.
Пять минут путешествия во времени истекли.
Изобретатель опустился на стул. Он был очень бледен и выглядел точно так же, как в тот момент, когда спасался от травоядного диплодока. Косте и Пете тоже было не по себе: произошло что-то необычное, и они смутно понимали, что путешествие в будущее могло окончиться и чем-то худшим. Наконец взгляд Лаэрта Анатольевича стал немного осмысленным, и он тут же схватил ребят за руки, словно хотел убедиться, что они здесь.
– Так вы поняли, что произошло? – спросил он слабым голосом и немного помолчал. – В машине опять что-то случилось, и вместо того, чтобы оставаться в 2002 году, мы пять минут с огромной скоростью мчались сквозь время во все более отдаленное будущее. Вы поняли: мы неизвестно до каких времен добрались?!
Костя кивнул, и вдруг ему стало очень страшно.
– Лаэрт Анатольевич, а что если бы там, где мы стояли, тоже начали бы что-то строить, ломать и снова строить? Нас бы просто… А мы как бы стояли на островке, и ничего его не касалось.
Изобретатель кивнул ему в ответ:
– Да, ты прав. Это просто чудо, что мы оказались в каком-то оазисе. Но может быть, – добавил он, оживляясь от пришедшей неожиданной мысли, – в этом проявился какой-то неизвестный мне эффект, связанный с путешествием во времени. Возможно, вокруг путешественника создается какой-то защитный экран… Эх, ничего-то я толком еще не знаю!
– Это называется – бег времени! – вдруг восхищенно сказал Петр. – И я понял, кстати, почему был такой полумрак. Солнце всходило и заходило с такой скоростью, что мы его не видели, ночи смешивались с днями. Лаэрт Анатольевич внимательно на него посмотрел. Видимо, слова Петра вызвали в его уме какую-то новую мысль. Вскочив с места, он бросился к одному из шкафов и дрожащими руками стал открывать его створки.
– Ну какой же я идиот! – объявил он Косте и Петру. – Ведь здесь все очевидно, и теперь я понимаю, почему не было точной фиксации в одном времени.
Он извлек из кармана самодельный мини-компьютер.
– Еще несколько часов работы, – забормотал он про себя, – и к утру я все теоретически рассчитаю. А в будущее мы отправимся завтра вечером, и никаких накладок не будет.
Костя и Петр тоже постепенно приходили в себя после только что испытанного головокружительного полета сквозь время. При последних словах Изобретателя они переглянулись в третий раз.
– Лаэрт Анатольевич, – сказал Костя мягко, – утром в школе начнутся занятия, увидят, что кабинет вскрыт. Может быть, вы займетесь теорией дома?
– Да, конечно, – пробормотал Изобретатель, соглашаясь с доводом, но продолжая думать о своем. – Пошли.
На мгновение, правда, он вынырнул из целиком поглотивших его размышлений.
– А закрыть дверь на засов вы сумеете? – спросил он с беспокойством.
– Этого я еще не пробовал, – неуверенно ответил Петр. – Посмотрим…
Они погасили свет влаборантской, вышли в коридор. Положив „Пионерскую правду“ 2002 года на пол, не очень решительно Петр взялся за связку с отмычками. Однако новозеландцы делали игрушки, что называется, на совесть: с помощью отмычки можно было, оказывается, не только вскрывать замки, но и, заметая следы, закрывать их. Проделав операцию, Петя погасил фонарь. И тут Изобретатель вспомнил еще одну вещь.
– Ну, а сигнализацию-то вы как отключили? – спросил он с жадным любопытством.
Не раздумывая, Костя протянул ему нейтрализатор.
– Вот, Лаэрт Анатольевич, разберитесь как-нибудь на досуге.
…Вернувшись домой, где их с беспокойством ждала Александра Михайловна, Петр и Костя рассказали ей все без утайки.
Петина бабушка ответила:
