– Ты получишь полную свободу подохнуть с голоду. Стало опять тихо, так тихо, что хотелось крикнуть. I На этот раз заговорил Андрей.
– В Троицу за рекой горели леса. Солнце было, как красный матовый щит. В сердца вселялось глухое беспокойство, я ходил потерянный и чего-то ждал, люди говорили, что кровавое солнце предвещает чуму.
Незнакомец. – В Троицу мимо нашей деревни проходили прокаженные – человек десять. Один из них хотел войти в селение. Мы прогнали его камнями.
Андрей. – Я полюбил девушку и томлюсь, как тогда, во время пожара. Закрою глаза и вижу ее, протягиваю руку и чувствую ее. Сердце мое стало так огромно, что разрывает грудь. Сегодня эту девушку выдают замуж…
Незнакомец. У нас поп повадился ходить к жене моего кума. Ловкую штуку мы с ним сыграли. Я тебе расскажу.
К полуночи посетители кабачка стали расходиться. Хозяин зевал, часто подходил к двери и выглядывал на улицу. В комнату прошмыгнула большая собака и спряталась под столом. Собаку били, с визгом она перебегала с места на место. Наконец, хозяин принес головню и ткнул ею собаке в морду, с воем она бросилась в дверь.
Больше всех пили мастер Иоган и проезжий купец со шрамом на лбу. Купцу предстояло утром двинуться в дальнейший путь, товар везли на ярмарку.
Старшина оружейников был пьян.
– А вдруг он убежал, ведь он мог бежать? – спрашивал он. – Мог, – ворчал купец, поднимая кружку.
Пьянея, купец становился словоохотливым.
– Я уважаю ремесленников, но им далеко до купцов. Не обижайся, мастер. У вас зады приросли к скамьям, и ноги – к земле родного города. Что вы знаете и видели? Ничего.
Я исколесил много стран. Теперь возвращаюсь из Венеции. Вам и в сказках не придумать такого города. Мы, немецкие купцы, пользуемся там великим почетом. Наш купеческий двор получше рыцарских дворцов. Видел бы ты, как купцы со всего света собираются в колоннаде на площади ев. Марка, где городские весы. В день успения св. девы я видел обручение венецианского дожа с морем. Вот это торжество! До сих пор мурашки бегут по спине. Папа Александр мирился в Венеции с императором нашим Фридрихом и тогда папа, возвеселившись, даровал дожу перстень, благословив сочетание владыки Венеции с морем. С тех пор венецианцы забрали власть над морем.
В день обручения великое множество разноплеменного народа собирается на праздник. Все море от св. Марка до Лидо кишит разукрашенными лодками, как тухлое мясо червями. На «Буцентавр» – корабль, на котором двести гребцов, всходит дож, окруженный сенатом, советом, послами. Видел бы ты этот корабль, он двухэтажный, покрыт золотом, статуи по его бортам. Толпы шумят и ревут как буря. Дож бросает в воду перстень и говорит: «Море, мы обручаемся с тобой в знак нашего истинного и вечного господства».
Венецианцы на своих кораблях объездили весь свет. Рассказывал мне один венецианский купец, что пришлось ему быть в Эфиопии, где все люди черны, как сажа, а близко от этих мест живут люди с песьими головами.
Мастер обижен, но не хочет ссоры.
– Пью за ремесленников и купцов, – говорит мастер Иоганн, – ибо, как сказано в писании; мы есть соль земли. Император, когда был в нужде, занимал деньги у городов. Чьи он занимал деньги? Наши. Священный отец и его епископы, на чьи даяния воздвигают храмы и ведут, – я говорю не в осуждение, – неплохую жизнь? На наши. Верно я говорю?
– Верно, – подтвердил купец.
Дверь приотворилась, и из-за нее выглянуло безобразное лицо одноглазого.
– Пора, оказал мастер Иоган, – хозяин, зажги фонарь. Одноглазый взял фонарь и пошел освещать путь своему господину.
Купец сидел покачиваясь, лавка под ним трещала.
– Вернулся? – опросил мастер.
– Да.
– Сказал людям?
– Сказал.
– Дурак купец, надоел мне хвастовством и баснями. Он уезжает рано. Сейчас пьян и не хватится, что меч его пропал. Надо хорошо спрятать, чтобы не нашли.
Андрей вернулся в город к полуночи. Снова его потянуло к дому купца Штокера. На полдороге услышал, что его догоняют. Он остановился, шаги позади смолкли.
В серых отрепьях туч шевелилась луна. По слабо освещенной земле ползли расплывчатые тени.
Андрей ускорил шаг, вслед за ним по грязи зачастил тяжелый бег людей. Бросился в сторону, выхватил кинжал, поскользнулся, упал. В сырой пустоте воздуха прозвучало несколько ударов, потом стон и предсмертное хрипенье.
Странствующий монах, который в поисках ночлега пробирался через соседний выгон, замер, дрожащими губами зашептал молитву и быстро повернул обратно.
Часть вторая
ИЗОБРЕТЕНИЕ КНИГОПЕЧАТАНИЯ
V. ЗОЛОТОЙ ГОРОД МАЙНЦ
ГИГАНТСКАЯ плоскость, уходящая в неизвестное своими краями; в центре плоскости остров суши, со
