Фуст. Никаких условий.
Гутенберг. Как? Это ваше последнее слово? Фуст. Последнее. Я знаю дела майнцких бюргеров, Гутенберг. Вам не к кому сегодня обратиться, кроме Фуста.
VII. ФУСТ ШЕФЕР
ВCE печатные произведения, выпущенные Гутенбергом, сохраняют в тайне имя издателя, не отмечено в них место и время выхода книги.
Впервые в последнем творении изобретателя «Католиконе» (латинский словарь с грамматикой Иогана Бальбуса) сказано:
«Эта превосходная книга „Католикон“, – в год вочеловечения господа 1460, в славном городе Майнце, принадлежащем достославному немецкому народу, который по милости бога столь возвышенным духовным светом и свободным милостивым даром другим народам земли предпочтен и возвеличен – напечатана и окончена без помощи тростника, стиля или пера, но посредством чудесного согласования и соразмерности патронов и форм».
Трудно установить, что заставляло Гутенберга – неизменно отказываться от упоминания своего имени в напечатанных им книгах. Возможны разные объяснения: боязнь многочисленных кредиторов, страх перед церковью, которая неизвестно как примет появление нового искусства, скромность Гутенберга. Наконец, может быть, просто эта мысль не приходила в голову изобретателю.
Иоган Генсфлейш-Гутенберг неосторожно оставил незаполненной первую страницу истории изобретения книгопечатания, об этом, в ущерб Гутенбергу позаботились другие. Книги его ближайших преемников возвестили миру об их успехах и о славе семьи Фуста, которая создала новое великое искусство.
Сначала Фуст, а потом Шефер появляются на страницах печатных произведений, как претенденты на славу и почет.
Вскоре после смерти изобретателя Петр Шефер делает первую еще робкую попытку прославить своего тестя.
В заключительной части книги «Institutionen Justinians», напечатанной 24 мая 1468 г., Шефер помещает стихотворение, написанное по его заказу Иоганом Фонсом. Это стихотворение говорит о двух майнцких Иоганах – первопечатниках, очевидно подразумевая Гутенберга и Фуста.
Потомки Фуста и Шефера унаследовали их типографское дело.
Проходят годы, сменяются люди, предается забвению прошлое, и сын Шефера Иоган смелее говорит о бесспорном праве деда и отца именоваться изобретателями книгопечатания, для него Гутенберга уже не существует вовсе.
В издании 1 503 г. Иоган Шефер гордо называет себя наследником семьи, которая изобрела книгопечатание. Шесть лет спустя, в книге «Enchiridion seu breviarium Moguntinum» Иоган Фуст именуется изобретателем нового искусства.
Наконец, в «Compendium annalium Francorum» аббата Третимиуса дано развернутое изложение прав семьи Фуста-Шефера называться бесспорными и единственными наследниками славы:
«Напечатана и закончена эта хроника в 1515 г. … в благородном и знаменитом городе Майнце, в стенах которого изобретено искусство печатания, Иоганом Шефером, внуком покойного доблестного человека и майнцкого бюргера Иогана Фуста, первого изобретателя названного искусства, который, наконец, в 1450 г., в 13 индикцию правления августейшего короля Фридриха III и славного майнцкого архиепископа Дитриха Шенк фон Эрбах, начал обдумывать и изучать искусство печатания и в 1452 г., с помощью бога, полностью его освоил, чтобы поставить производство печати с помощью и вследствие многих необходимых открытий Петера Шефера, своего слуги и приемного сына, которому он отдал в жены свою дочь Христину в достойное вознаграждение за столь многие работы и открытия. Но оба они – Иоган Фуст и Петер Шефер держали свое искусство в тайне, причем они обязывали клятвою своих помощников и слуг ни коим образом ничего не разглашать об этом искусстве, пока, наконец, в 1462 г. искусство не было помощниками разнесено по многим странам и получило немалое распространение».
В руках семьи Фуста-Шефера печать обернулась против своего творца и вонзила ядовитое жало забвения в его Ахиллесову пяту – необъяснимое замалчивание им своего имени в собственных книгах.
Иогана Шефера не в чем упрекнуть, он только продолжил в иной форме ту борьбу, которая началась между его дедом и Гутенбергом с самого начала совместной работы.
Договор, заключенный изобретателем с Фустом в 1450 г., уже содержал в себе неизбежность предстоящего конфликта.
Внешне все говорит в пользу Гутенберга – он единовластный хозяин дела, в его бесконтрольное распоряжение дает «добряк» Фуст чрезвычайно значительные по тем временам деньги – 800 гульденов на устройство предприятия из 6 % и по 300 гульденов ежегодно на ведение дела; прибыль должна распределяться поровну между двумя участниками.
Но эти блестящие монеты, брошенные изобретателю богатеем Фустом, имели темную оборотную сторону. Фактически полным хозяином был Фуст, ибо он всегда мог потребовать изъятия из дела своих вложений, что для Гутенберга означало утерю типографии и бесславный уход из созданного им предприятия. Изобретатель и его дело по существу были целиком во власти богатого бюргера, Сознавал ли это Гутенберг?
Прошлое Гутенберга свидетельствует о большом его деловом опыте, об остром уме и практической сметке, поэтому нельзя думать, чтобы он не отдавал себе отчета в сокровенном смысле подписанного им соглашения. Очевидно, другого выхода не было. Это была последняя ставка азартной игры, проиграв ее, Гутенберг должен был отойти от стола.
Первые восемьсот гульденов, очевидно, быстро израсходованы, т. к. уже в 1452 г. Фуст дает вторую ссуду в том же размере. В этом же году в дело вступает и Петер Шефер.
Кто был Фуст мы знаем. Шефер – молодой человек без имени и денег, но с бесспорными способностями, которые позволяют ему быстро сделать хорошую жизненную карьеру. Происходил Петер из Гернцхейма.
В 1449 г. он работал переписчиком в Париже.
Шефер был один из наиболее талантливых учеников Гутенберга; ему приписывается ряд улучшений в отливке шрифта.
