реальный союзник для Советской Армии, это только армия ГДР. Все остальные страны Варшавского договора, в лучшем случае — пушечное мясо. А в худшем — пятая колонна.
Пояснил Гельмуту и особенности славянского менталитета в отношении побеждённого противника.
— Самое страшное, что грозит немецкому народу, это массовое перетрахивание вдов да молодок. Но ты учти, что в основном они и сами будут не против, так как дефицит мужчин после войны будет страшный. И с другой стороны, сам согласись, это законное право победителя, внести свежую кровь. Так всегда было, начиная с глубокой древности. Правда всё очень быстро прекратится. Большая часть армии, после победы, будет выведена из Германии и демобилизована.
Браун на эти слова поморщился, но признал мою правоту, посетовав только, что в столь интимном процессе примут участие и азиаты. Славян мол, можно было бы перетерпеть, но тут нордическая раса будет разбавлена вообще неизвестно чем. От этих слов я обозлился, вспомнив нашего казаха Абаева, который мне в Богодухове жизнь спас и резко ответил:
— Ты знаешь, вы свою арийскую расу, как коров выводили, селекционеры гребаные! Черепа мерили, по цвету глаз ориентировались... И что? Большая часть этих сверхлюдей, сначала других людей, в основном беззащитных, уничтожала, а теперь собой землю удобряет. Запомни потомок короля, сверхчеловек это не тот, у которого пропорции башки правильные, а тот кто духом силён и человеком в любой ситуации остаётся. И совершенно по херу, какой у него разрез глаз. Так что, не бывает высших или низших рас. В каждом народе есть и нормальные люди и полные мудаки... — тут я вдруг вспомнил поднос с красноармейскими книжками и добавил — хотя и целые народности мудаков тоже встречаются... Но те, кто гитлеровскую военную машину смог сломать точно относятся к нормальным людям. По вашей терминологии, чтобы тебе понятней было, это и есть арийцы. А так как мы внутри себя не делимся на первый и второй сорт, то считай, что все советские бойцы и есть самые настоящие сверхчеловеки!
Чуть было не добавил, — а вы фуфло полное, но сдержался, посчитав это не совсем дипломатичным. Подполковник, смущённый моей вспышкой ответил, что дескать, он тоже не поддерживает гитлеровские идеи расового превосходства и теперь сожалеет о своих словах. Я, смутно чувствуя, что переборщил, покладисто сказал:
— Ладно, главное мы друг друга поняли. И я очень рад, что ты тоже относишься к нормальным людям. В противном случае, нашего разговора просто не было...
...Мы уже закончили игру в вопросы-ответы и собирались уходить, как вдруг, перед нами остановился какой-то офицер с погонами оберштабсарца. Глядя на нас, медик радостно улыбаясь выдал:
— Гельмут, здравствуй. Я тебя со вчерашнего дня ищу! Ты не забыл, завтра мы отмечаем рождество у мадам Ширан? Будет очень хорошая компания...
Видя, что оберст-лейтенант не мычит, не телится, незнакомый фриц шутливо возмутился:
— И в конце концов, чего ты сидишь как бука? Представь меня своему собеседнику!
Браун, растерянно посмотрел на меня, но я только кивнул улыбаясь и протянув руку весёлому оберштабсарцу, представился сам:
— Себастьян Кольем, коммерсант из Парагвая.
— Очень приятно! Гюнтер Клабке, хирург из госпиталя.
Ха! А этот Гюнтер — нормальный парень. И судя по всему пошутить не дурак. Вон как меня сразу приколол. Клабке тем временем, проявив положенную вежливость, опять переключился на подполковника:
— Гельмут, ты не ответил, что насчёт мадам Ширан? Кузина мне сказала, что фройлян Красовски, очень рассчитывает на твоё появление. Нельзя обманывать ожидания такой красивой девушки!
Браун не знал куда деваться. Было видно, как немцу очень неудобно оттого, что я стал свидетелем событий из его частной жизни. Сделав морду кирпичом, он на притязания доктора строго ответил:
— Извините, господин Клабке, на завтрашний день у меня назначена очень важная встреча
и извиняющимся тоном добавил
— Гюнтер, я тебе обязательно позвоню сегодня вечером, а сейчас извини, я действительно занят.
Весёлый хирург задумчиво глянул на своего кореша но возражать не стал, а шутливо поклонившись сказал:
— Извините, что помешал встрече столь высокопоставленных особ! Спешу откланяться. И смотри, не забудь вечером позвонить!
Но уйти он не успел. Сначала я услышал звонкий голос позвавший его:
— Гюнтер, подожди!
А потом увидел тоненькую фигурку, звонко цокающую каблучками в нашу сторону. Клабке, повернувшись к подполковнику, ехидно выдал:
— А вот и кузина. Так что вы сами с ней сейчас будете разбираться и про мадам Ширан и про фройлян Красовски. Только помните — Магда Красовски, её лучшая подруга и если вы не придёте, то потом будете иметь дело даже не со мной, а с моей грозной сестрой!
Браун глянул было в мою сторону, очевидно желая что-то сказать, но так и замер, не понимая превращений произошедших с членом Советской делегации. А всё дело было в том, что я увидел, кем была подходящая к нам девушка...
Ёкарный бабай! В голове пролетел сразу миллион мыслей. В начале, просто испугавшись, я натянул шляпу поглубже, пытаясь скрыть лицо. Потом поднял воротник пальто. Потом вытащил и тут же выбросил сигарету. Потом, ни с того ни с сего, начало нервно потряхивать. А всё потому, что по игрушечной аллейке, прикрыв глаза от солнца, к нам шла та, которую здесь, точно не рассчитывал встретить...
Мда... И что же теперь делать? До того момента пока Хелен подойдёт вплотную, оставалось секунд тридцать. Может просто встать и быстро уйти, пусть Браун меня догоняет. Он подумает, что я, не желая светиться перед посторонними, поспешил удалиться, тем более что разговор мы с ним закончили ещё до прихода этого медика. Подполковник меня догонит, извинится, и так как он ничего не поймёт, то всё будет выглядеть нормально. Потом, я заныкаюсь в гостинице до конца переговоров, так как свою роль, во всей этой дипломатии, Лисов уже сыграл...
Но если сейчас уйду, встречусь ли с Нахтигаль ещё раз — большой вопрос. А встретиться очень хотелось, ведь последние полгода, только о ней и вспоминал. С другой стороны, может она, давно себе ухажёра здесь завела, или вообще замуж выскочила, а я как Ромео-переросток, весь чувствами пылаю... Но ведь задание Сталина уже выполнено, так может теперь на себя немного поработать? Блин! Что же делать?! Эх, где наша не пропадала! Узнаю всё у самой Ленки. Да — да, нет- нет, и тогда хоть всё станет ясно... Бр-р-р. Всё равно как-то не по себе. Наверное, лучше всё-таки смыться...
Только пока я соображал, Хелен успела подойти к скамейке и все сомнения решились сами собой. Браун, встав навстречу девушке, поздоровался первым:
— Добрый день, фройляйн Нахтигаль! Разрешите представить вам моего собеседника...
Я тоже поднялся, после секундной заминки, сдёрнув с себя эту дурацкую шляпу, кинул её на скамейку и шагнув вперёд, протянул руку:
— Рад познакомиться с самой прекрасной девушкой Германии.
Да что же у неё за привычка такая?! Чуть что — сразу кулак в рот и только смотрит огромными, как у анимэшных мультяшек глазами. Но глазищи то, какие красивые... Я их сейчас в первый раз, при свете дня разглядеть смог. Разглядел и утонул. И всё вокруг, кроме этих глаз исчезло... А потом серо-зелёные омуты, вдруг наполнились слезами, которые часто-часто побежали по щекам. Я растерялся, а Хелен, вынув наконец кулак изо рта, пискляво сказала:
— Извините господа, я только что вспомнила — у меня срочное дело...
И круто развернувшись, почти побежала по выложенной красным кирпичом дорожке. А я как дурак, так и остался стоять с протянутой рукой, глядя ей в след. Оба фрица от такого поворота тоже несколько оторопели, но Клабке соображал быстро и уже через секунду рванул за сестрой. Браун, глядя как медик догнав девушку быстро удаляется по аллейке в сторону выхода, потёр лоб и кашлянув сказал:
— Прошу меня извинить, за это недоразумение. Я не представляю, чем была вызвана такая реакция. Фройляйн Нахтигаль, очень уравновешенная и серьёзная девушка и я никогда не видел, чтобы она так себя вела.
