какой-то серб устраивает новое покушение, но безуспешно. На дознании серб признается, что он действовал по поручению двух крупных сербских сановников. В Стамбуле серба приговаривают к пожизненному заключению, несмотря на все попытки Игнатьева спасти его.
Через несколько месяцев Мидхата все же удалили с Дуная, назначив его генерал-губернатором Багдада.
В Багдаде Мидхата ждали новые затруднения. Рекрутский набор – совершенно новая вещь для независимых арабских кочевников – вызвал настоящее восстание. Военное командование, находившееся в вечных трениях с гражданскими властями, растерялось. Новый губернатор, не колеблясь, взял на себя всю ответственность, принял военное командование, занял кавалерией Багдад, а артиллерию и пехоту послал защищать консульства и христианские кварталы, которым угрожал погром со стороны фанатиков-арабов. Он разрушил мост через Тигр, чтобы отрезать сообщение между мятежниками, находившимися по обе стороны реки, после чего он предложил им полную амнистию при условии немедленной сдачи. Они приняли без спора предложенные условия.
Быстрота, с которой Мидхат ликвидировал эти серьезные беспорядки, была оценена правительством, которое назначило его командующим войсками области. Ему удалось нанести решительное поражение ряду арабских племен, восставших против турецкой администрации, но это не помешало ему понять, что дело умиротворения арабов заключалось не в применении грубой силы. Главной причиной всех этих восстаний и волнений, которыми пользовались начальники племен для утверждения своей феодальной власти, являлось то ужасное положение, в котором находился арабский земледелец. Он не только платил правительству аренду за возделываемую им землю, но отдавал ему еще в виде налогов три четверти добываемых продуктов. После этого единственным средством к существованию у него оставался вооруженный грабеж сел, городов и караванов. Мидхат понимал, что прежде всего необходимо утвердить право крестьянина на землю. Он разделил государственную землю на мелкие участки и пустил их в продажу по дешевой цене, препятствуя захвату больших количеств земли в одни руки. Эта была реформа в интересах зажиточного и кулацкого населения арабской деревни, но этим он выдвигал новую силу, противопоставляя ее феодальным помещикам.
И здесь, как и на Дунае, реформы Мидхата приносят плоды. Население успокаивается, уменьшаются грабежи, налоги начинают поступать в невиданных ранее размерах.
Мидхат предпринимает ирригационные работы, основывает оттоманские общества судоходства по Тигру и Евфрату, где раньше все движение обслуживалось английской компанией, основывает угольные склады в Маскате, Адене, Бушире и Бендере. Благодаря ему, в первый раз с той поры, как открылся Суэцкий канал, пароходы под турецким флагом начинают совершать регулярные рейсы из Аравии в Стамбул.
Были восстановлены старые арабские каналы, благодаря которым Ирак был когда-то цветущим садом; значительные участки пустыни могли быть теперь использованы для земледелия. Между Багдадом и Киассимие была проведена линия трамвая в семь километров; в Багдаде была построена текстильная фабрика с усовершенствованными машинами. В каждом уезде были открыты школы, построены госпитали и убежища для инвалидов. Были основаны банки, открылась типография, стала издаваться газета. В крупных центрах были учреждены муниципалитеты.
Найденная в вилайете нефть была использована для общественных надобностей. Трудно описать все то, что было сделано Мидхатом в Аравии в течение нескольких лет. Благодаря поддержке городской буржуазии, он сумел привести к повиновению крупнейших феодалов, чья борьба с центральным правительством не только разоряла страну, но и являлась благоприятнейшей почвой для интриг европейских империалистов, подготовлявших отторжение от Турции этих богатейших областей и превращение их в свои колонии.
Надб было иметь большую дипломатическую тонкость Мидхата, чтобы предпринять покорение ваххабитов,[86] не слишком возбуждая неудовольствие Англии, поддерживавшей борьбу этого племени за независимость, дабы обратить их территорию в новый опорный пункт на пути в Индию.
Но осуществить в Аравии до конца все задуманные реформы ему не удалось. Со смертью Фуада и Али исчез последний тормоз, сдерживавший Абдул-Азиса. Несмотря на весь консерватизм этих двух министров, их политика всегда казалась султану слишком либеральной. Избавившись от их опеки, Абдул-Азис довел свои реакционные тенденции до высшей точки. В Махмуд Недиме он нашел раболепного визиря, готового потворствовать всем его безумствам. Султанская расточительность требовала все новых и новых средств. Мидхата заставили приостановить все его реформы. Все здание нового управления, построенное им с таким трудом и терпением, разрушалось. Он не счел возможным оставаться в этих условиях на своем посту и в 1873 году подал в отставку.
Вернувшись из Багдада, Мидхат был назначен губернатором в Адрианополь. Это была плохо замаскированная ссылка. Мидхат воспользовался своим правом аудиенции у султана и нарисовал ему столь ужасную картину разложения империи, что это произвело впечатление даже на отупевшего от пьянства и дебошей Абдул-Азиса. Под первым впечатлением этой беседы султан отстранил Махмуд Недима и назначил Мидхата великим визирем.
Мидхат немедленно окружил себя наиболее прогрессивными и способными сотрудниками. Некоторые из них, как Ширван и Рюштю-паша, были близки к Обществу новых османцев в его доэмиграционный период. Первым шагом нового великого визиря была попытка упорядочить государственные финансы; тут он немедленно обнаружил, что его предшественник без церемонии черпал для своих нужд крупнейшие суммы из казны. Дело было передано в Государственный совет, и Мидхат потребовал у Махмуд Недима возвращения 100 тыс. золотых лир, взятых последним без всяких оправдательных документов.
Но это было роковым шагом для Мидхата. Если Махмуд Недим и клал крупные казенные суммы в свой карман, то большую их часть он передавал двору. Таким образом, возбужденное против него следствие являлось процессом против двора. Благодаря интригам партии матери султана и других, а в частности, графа Игнатьева, Махмуд Недим был возвращен из Трапезунда, куда выслал его Мидхат. Отказ Мидхата продолжать предоставлять за взятки, как это делалось раньше, различные льготы египетскому хедиву, а также его вмешательство в скандальные истории барона Гирша, концессионера строившихся тогда фракийских железных дорог, ускорили развязку. Контракт с Гиршем, чудовищно невыгодный для Турции, был подписан только потому, что железнодорожный барон не жалел золота. То обстоятельство, что самая крупная взятка была принята самим падишахом, не остановило Мидхата. Он решительно потребовал от султана возвращения полученных от Гирша сумм. Абдул-Азис подчинился, но тут же сместил своего великого визиря.
После короткой ссылки в Салоники в качестве генерал-губернатора Мидхат вновь вернулся в Стамбул, где дела шли все хуже и хуже и где правительство окончательно потеряло голову. В министерской чехарде смена кабинета следовала за сменой. Мехмед Рюштю-паша, Эссад-паша, либеральный Ширвани Рюштю- паша остаются на посту великого визиря по нескольку недель и исчезают со сцены, бессильные улучшить положение. Мидхат на несколько месяцев входит в кабинет то министром юстиции, то председателем Государственного совета, но, отчаявшись, он также подает в отставку, изложив в письме на имя камергера двора все катастрофическое положение страны.
