Грязь слезами разбавляла Разорвали нову юбку Да заткнули ею рот Славься великий рабочий народ Непобедимый могучий народ Дом горит — козёл не видит Он напился и подрался Он не помнит, кто кого Козлом впервые обозвал Гори — гори ясно, чтобы не погасло Лейся песня на просторе Залетай в печные трубы Рожки-ножки чёрным дымом По красавице земле Солнышко смеётся громким красным смехом Гори — гори ясно, чтобы не погасло Гори — гори ясно, чтобы не погасло… Конец 1988 Столетний дождь Резиновый сапог в сыром песке Глаза стоят на ржавом потолке Истрачен сгоряча весёлый бред Сцепились хохоча колечки бед Столетний дождь Над пропастью весны собрались сны И ранние глотки большой тоски Ногтями по стене скребёт апрель Как будто за стеной растут цветы Как будто их увидеть с высоты Столетний дождь Сто лет прожили мы — готов обед Из мыльных пузырей сырого дня Из косточек разгаданных стихов Из памяти с подошвы сапогов Просоленный кристаллами огня Столетний дождь По тихой полосе бредут слова И рушится1 измятая листва Исполнен предпоследний приговор Все взносы за апрель вознесены И сны висят над прорубью весны Столетний дождь Столетний дождь 1988 1 «И падает измятая листва…» (вариант из домашнего концерта у Александра Чернецкого 1989)
А ты кидай свои слова в мою прорубь Ты кидай свои ножи в мои двери Свой горох кидай горстями в мои стены Свои зёрна в заражённую почву На переломанных кустах клочья флагов На перебитых фонарях обрывки петель На обесцвеченных глазах мутные стёкла На обмороженной земле белые камни Кидай свой бисер перед вздёрнутым рылом Кидай пустые кошельки на дорогу Кидай монеты в полосатые кепки Свои песни в распростёртую пропасть В моём углу засохший хлеб и тараканы1 В моей дыре цветные краски и голос В моей крови песок мешается с грязью А на матрасе позапрошлые руки А за дверями роют ямы для деревьев
