Поэтому с именем Сталина мы в атаку шли!
– Семен Валерьянович, – невинно удивился мой друг Мишка. – Вы, значит, тоже в атаку ходили?
– Ишь ты, подковыра какая, – покачал головой Ветераныч. – Думаешь, кроме твоего батьки, больше никто и не воевал?
– Тогда почему же у вас наград нет? – стоял на своем мой друг Мишка.
– Награды, пацаны, – вздохнув, пожаловался Ветераныч, – это как деньги: или много, или совсем нет… Судьба такая. Вот вспоминается мне боевой эпизод. Как-то ночью вызывает нас комбат и приказывает взорвать железнодорожный мост. «Вернетесь, говорит, каждому лично „звездочку“ прикручу…» Ну, взорвали, вернулись, а комбата вместе со всем штабом тяжелым снарядом накрыло…
Боевых эпизодов в непроверенной фронтовой биографии Ветераныча было множество, для каждой ситуации он припоминал особенный, со значением и вдохновенно рассказывал нам, мальчишкам. Но зато, когда возле добротного, похожего на наковальню, доминошного стола мужики, отложив черные костяшки, до хрипоты спорили о том, кто умнее – Сталин или Жуков, о том, где опаснее – в танке или в чистом поле… в такие минуты Ветераныч помалкивал. А однажды подвыпивший дядя Коля Калугин отловил Ветераныча в непроглядном тумане большой стирки, схватил здоровой рукой за грудки и кричал на все общежитие: «Что же ты пацанам врешь, тыловая твоя морда! Убью, как собаку!..»
Моего отца вызвали их разнимать, а когда он вернулся, я поинтересовался его мнением о фронтовой биографии Ветераныча. «Шут их разберет!» – ответил отец со злостью, потому что по вековой русской традиции ему, как разнимавшему, досталось больше всех.
На следующий день строгая Мишкина мать вела покорного с похмелья дядю Колю Калугина виниться к Ветеранычу.
– За что избил человека? – на ходу пилила она.
– Пусть не брешет! Фронтов-и-ик…
– А твое какое дело? Ты, что ли, не брешешь? Наливал тебе маршал Жуков? Наливал?!
– Ну, не наливал…
– Зачем тогда крестному врал, что наливал?..
Однажды мой друг Мишка затащил меня на чердак, вынул из кармана латунную зажигалку с откидывающейся крышечкой и гордо сообщил:
– Трофейная. С офицера зондер-команды взята!
– Откуда она у тебя? – сдавленно спросил я, и в моей душе заскреблись кошки зависти.
– У Ветераныча выменял.
– За что?
– За «Боевые заслуги»!
Внесу ясность: медаль «За боевые заслуги» (без колодки) мой друг Мишка выменял у одноклассника за серию треугольных марок «Бурундия», а марки, в свою очередь, он получил от замдиректорского Леника в обмен на подлинный, оглушительно хлопающий пастушеский кнут, вывезенный во время летних каникул из деревни. Заместитель директора молокозавода кнут выбросил на помойку, а Ленику за разорение отцовской коллекции было в течение месяца запрещено выходить на улицу. Возвращаясь из своей спецшколы, куда он ездил на троллейбусе, предъявляя личный проездной билет, Леник теперь садился на подоконник и, точно кот, неотрывно глядел во двор.
Мы решили проведать нашего заключенного товарища и заодно похвастаться Мишкиным приобретением. Рассудительный Леник внимательно осмотрел зажигалку, вполголоса прочитал иностранные буквы на крышке и проговорил:
– Да, в самом деле немецкая.
– Трофейная! – радостно подхватил мой друг Мишка.
– Не-ет, не трофейная, – поправил Леник, – гэдээровская…
Он подошел к раковине (у них единственных в общежитии был свой умывальник), ополоснул руки, затем подставил стул, достал с шифоньера ключ, отпер им отцовский секретер и выдвинул один из многочисленных ящичков. Мы заглянули в него, как в бездну. Там, среди полудюжины разнокалиберных зажигалок, лежала одна, точь-в-точь как наша…
– Гэдээровская… – повторил Леник. – Мы с мамиком на 23 февраля папику купили. Сразу сломалась.
– Вот гад! – возмутился по поводу Ветераныча мой друг Мишка. – Правильно ему батя морду набил. Врун чертов…
– Подожди! А твоя зажигалка работает? – неожиданно спросил Леник.
– Конечно, – ответил мой друг Мишка и, крутанув рифленое колесико, продемонстрировал нам сине- красный, пахнущий бензином лепесточек огня.
– Ветераныча нужно наказать за обман! – вслух рассуждал многомудрый Леник. – Но как?
– Пургена в чайник подсыпать! – предложил я самую жуткую месть из всех, бытовавших в пионерском лагере, куда я выезжал каждое лето.
– Мелко! – не принял Леник, привыкший в своей спецшколе к другим способам сведения счетов.
Заложив руки за спину и нагнув голову, он расхаживал по комнате.
– Что же делать? – вопрошал мой друг Мишка. – Что?
– Эврика! – вскричал Леник и стукнул себя по лбу. – Тут кое-что есть! Нужно поменяться назад и вернуть Ветеранычу зажигалку, но не твою, а мою – сломанную…
– Зачем? – хором не поняли мы.
– Эх вы! Повторяю специально для тугодумов… – ответил Леник знаменитой фразой из фильма «Фантомас».
Чем закончилось наше возмездие, помню я смутно. Леника за «починку» отцовского огнива досрочно освободили из-под домашнего ареста. Это точно. Мой друг Мишка, кажется, в последний момент застеснялся идти к Ветеранычу и с горя променял испорченную Леникову зажигалку на пугач с отломанным дулом. А вот Ветераныча 9 Мая видели где-то не на нашей улице – при медали «За боевые заслуги», болтавшейся на новенькой колодке…
Но это было только начало удивительных событий. Главное произошло, когда у нас в школе решили организовать Музей боевой славы. Оказывается, раньше в школьных зданиях всегда имелась так называемая директорская квартира. Кстати, в свое время это было очень удобно, потому что генералиссимус страдал бессонницей – и всем остальным приходилось ночевать на рабочих местах. Но после того как наш директор получил новую квартиру в Измайлове и переехал туда…
– А я говорю, вы здесь не стояли! – прямо над моим ухом раздался пронзительный женский голос.
– Ничего не знаю! Я занимала вот за этим мужчиной! – отозвался другой, не менее пронзительный голос. – Гражданин, подтвердите!
Я очнулся и увидел, что до кассы мне еще далеко, но зато позади меня вырос совершенно палеонтологический хвост, а рядом со мной стоит увядшая женщина и униженно заглядывает мне в глаза:
– Подтвердите, пожалуйста!
– Занимала! – кивнул я.
– Вот видите! – сварливо заликовала она. – А то взяла манеру: чуть что – сразу орать!..
…Обманув универсамовскую общественность, я вернулся к воспоминаниям. Итак, директорскую квартиру, в которой никто теперь не жил, отдали под Музей боевой славы. Был брошен мобилизующий и вдохновляющий клич: кто соберет больше всех экспонатов, тот на каникулы поедет в Ленинград! И еще одна очень важная деталь: экспонаты нужно обязательно сопроводить воспоминаниями ветеранов, так сказать, живым дыханием истории.
Разумеется, первым делом я бросился к дяде Коля Калугину и застал в их комнате интересную сцену. Мой друг Мишка обеими руками держал крышку дивана, а дядя Коля до пояса просунулся в его разинутую пасть. Вскоре он вытащил два черных погона с желтыми скукожившимися сержантскими ленточками. Увидев меня и мгновенно оценив оперативную обстановку, бывший отважный гвардеец-артиллерист вручил Мишке и мне по одному погону.
