– Жарко, – пожаловался Таргитай.
– Вот видишь, и Тарх в корчму рвется…
Таргитай ухнул в глубокую щель прямо посреди дороги, занесенную пылью, расчихался, вылез злой и весь белый, как в муке. Легкая пыль покрывала город, заполняла щели, ямы и даже провалы между домами.
– Какая корчма, – сказал Олег тоскливо. – Мрак, здесь другой мир! Другие люди, другие обычаи…
– Мир без корчмы? – не поверил Мрак. – До этого даже Род не додумается. Ее только кличут везде по- разному, а есть везде, где люди. А люди везде, где муравьи…
– Муравьи тоже разные, – вмешался Таргитай. – В прошлый раз меня всего искусали, а за что? Я им ничо не сделал! Только мурашник палкой разбросал, так им веселее бегать…
Какой-то человек, с ног до головы в зеленом, торопливо схватил Олега за локоть, заискивающе спросил что-то. Мрак прошел дальше, любопытный Таргитай остановился послушать обоих. Когда обрадованный человек в зеленом ушел, Таргитай вытаращил на Олега непонимающие глаза.
– Ты так подробно рассказывал, как пройти к базару… Откуда знаешь? Неужто в умных книгах прочел?
Олег недовольно засопел. Мрак хохотнул:
– А чего ты решил, будто он знает?
– Но как же…
– А он вежливый, понял? Никого не может оставить без помощи. Как волхв-лекарь.
– У меня выздоравливают, – огрызнулся Олег.
– Этот тоже найдет дорогу. Вот только куда… Ха-ха!
Таргитай обескураженно смотрел то на одного, то на другого:
– Все равно не понимаю… Оба вы такие умные!
В узкой улочке от дома к дому на высоте, чтобы мог проехать всадник, были протянуты веревки. Сушилось белье, цветные тряпки. Редкие прохожие двигались неспешно, разморенные дневным зноем. Впереди посреди улицы трое погонщиков безуспешно пытались стащить с места заупрямившегося верблюда.
Наконец животное, устав бороться, в отместку шумно опорожнило кишечник, забрызгав сразу двоих, и с довольным видом двинулось дальше. Погонщики с руганью чистились, зажимали носы: вонь стояла невыносимая. Огромная зеленая лужа перегородила улицу, к ней сразу начали слетаться крупные жирные мухи.
В раскрытую дверь робко выглянул нарядно одетый горожанин. Ступенька и часть стены были забрызганы зелеными потеками. Горожанин отшатнулся, зажал нос.
В доме напротив в дверную щель высунулся острый нос.
– Панько!.. Пойдем в храм Великой Талахи, помолимся?
Горожанин простонал:
– Не видишь? Теперь мне не выйти до конца дней!
Сосед сочувствующе покачал головой:
– Грязь… За что мы налоги платим? Тогда в журку?
Горожанин опасливо измерил взглядом лужу.
– Ну, разве что по самому краешку…
Мрак бодро ткнул Олега:
– Вишь? Везде люди как люди. Пойдем за ним. К храму ходят дальними дорогами, а к корчме…
– Мрак, – сказал Олег с отвращением, – какая корчма? Он же позвал в журку!
– А тот так бы и полез через лужу, если журка – не корчма по-ихнему! Эх, Олег, мудрые вещи с лета хватаешь, а с простыми хоть кол на голове теши, хоть орехи коли, хоть секиру остри…
Сумерки быстро опускались на Город. В окнах зажигались светильники, а тьма в углах и закоулках стала вовсе непроглядной. Олег чувствовал, как за ними наблюдают злобные глаза, суетливо оглядывался, но желтые огоньки быстро гасли. Лишь краем глаза замечал едва заметное движение.
Мрак сказал брезгливо:
– Опять чуешь? Что ты за человек, Олег?
– Мое чутье уже спасало нам шкуры, – огрызнулся Олег.
– Ну и что? Чем всю жизнь трястись, лучше раз-другой получить неожиданную трепку. Ты знаешь, кто самый сильный на всем белом свете?.. Думаю, это Павка.
– Дядя Павка? – вмешался любознательный Таргитай. – Так он же и мухи не обидит!
– В том все и дело. Он до того трясется за свою шкуру, что дни и ночи в лесу, готовит себя к защите. Таскает камни, бревна, швыряется ими, прыгает, бьет головой и ногами, локтями, кусается, плюется… Он до того боится быть побитым, что готовится сразу же сразить обидчика. Чтобы тот и пальцем не успел его тронуть! Еще не понял? Мужчина не боится быть когда-то побитым. Сегодня его, завтра – он. Главное для человека – драться до конца. Заставить себя подняться и драться снова.
