– А боги не изволят сами…
Фагим строго посмотрел на ироничного мага:
– Боги?.. Ты забыл, что боги общаются только с равными себе. Что им от комаров? Что им целое племя? Легко сметут с лица земли что муравейник, что могучий народ вместе со скотом, городами, огородами. Я уловил пожелание среди сотен других, которые исходят от богов, которые мы, смертные, читаем по тучам, внутренностям животных, броскам молота, крику птиц. Посвященные ясно слышат голоса богов. Все мы быстро и с трепетом спешим исполнить их волю. Ибо от них черпаем свою мощь!
На него смотрели теперь серьезные, сосредоточенные лица.
Кажан спросил задумчиво:
– Но что можем мы, если не смог сам Мардух? Сильнее нет мага.
– К победе ведет много путей.
– Это истина, но что ты предлагаешь?
– Мардух был уверен в своих силах. По правде сказать, любой из нас был бы уверен… Даже видя, как они побивают гигантов, чудовищ, дивов и простых колдунов. Но теперь мы знаем то, чего не знал Мардух. И, в отличие от Мардуха, можем прибегнуть к силе, неизмеримой с нашей…
На площадке повеяло холодом. На миг словно разверзлась бездна над головами, и небесные хляби ледяной воды обрушились на башню. Звезды мигают холодные и равнодушные, мир огромен и страшен. За пределами привычного мира двигались силы, при мысли о которых сердце надрывалось от тоски.
– Как ты?.. – спросил Кажан дрогнувшим голосом.
Фагим улыбнулся холодно, как гигантская ящерица:
– Да. Мне велено уничтожить их. У нас есть то, чего не было у Мардуха.
– Что?
– Могучий бог, я не могу назвать его священного имени, будет направлять каждый наш удар. И наша сила, опять же в отличие от Мардуха, не иссякнет!
Огромный черный волк мчался по узким переулкам, проскакивал дворы, а широкие площади огибал задворками. С пасти срывались темные капли. Он облизнулся на ходу, приятная тяжесть в желудке быстро рассасывалась, ноги несли все так же стремительно и легко.
В голове теснились горячечные мысли: убить, разорвать горло, напиться горячей крови и сожрать еще живую трепещущую печень… но наверх упорно пробивалась слабая, но ясная мысль – найти человека, который может превращаться в ворона. Без магии, как превращается и он из двуногого. На белом свете есть перевертни, здесь называемые оборотнями, которым принимать иную личину так же просто, как другим перепрыгнуть канаву.
Набегавшись без толку, он вернулся в их комнату и завалился без сил на ложе. Усталость нахлынула, как морская волна, и тут же дверь распахнулась. Через порог шагнул Олег. В коридоре осталась молодая женщина с живыми черными глазами. Стройная, полная жизни, с развитой фигурой, в мужской одежде, сапогах в пыли. Она смотрела на Мрака со страхом и странным ожиданием. Густые черные волосы крупными волнами ниспадали на плечи, закрывали лоб.
– Черт! – выругался Мрак. – Научился же подкрадываться бесшумно!
– Твои уроки, – сказал Олег.
– Где шлялся так долго?
– А куда дел Таргитая? – ответил Олег вопросом на вопрос. Он кивнул женщине: – Этого черного медведя зовут Мрак. Не бойся его… очень. Мрак, это Кора. Она знала мужика, который знал… Словом, я был близок, да что толку?
Он рухнул на лавку с таким видом, словно из него вынули все кости. Лицо осунулось, замученное. Женщина выглядит лучше. Похоже, Олег не спал обе ночи. Да и не ел.
Мрак с сомнением посматривал на женщину, которую Олег назвал Корой. Если не могла покормить волхва, то на кой она вообще? Волхв тоже мужчина, хоть и не совсем настоящий. А мужчине надо есть как следует.
Женщина вошла с осторожной грацией, села рядом с волхвом, подперла его плечом.
– Я тоже не отыскал следа, – буркнул Мрак.
– Другие отыскали, – сказал Олег потерянно.
Мрак насторожился:
– Кто?
– Не знаю. Похоже на один и тот же почерк. Я чуть-чуть не успел ухватить след, тоже оборвали. Застал еще теплые трупы. Боюсь, что и здесь то же самое…
Он бессильно уронил голову. Мрак ощутил, как гора рухнула на плечи, пригнула.
– Так-так… А что узнал про Аристея?
– Мне сказали, что некий могучий колдун этой ночью уже вломился в его жилище…
– Ну-ну!
– Мрак, он успел сказать только это…
Оборотень посмотрел на него понимающе, даже с уважением. Подумал, хлопнул себя по лбу:
– Постой, постой! Неужто еще кто-то, кроме меня, вламывался?.. Помню, выбил двери… Там еще двое
