изящного мариводажа, нет тонкой словесной игры и запутанной любовной интриги. «Кумушка» – это очень веселая сатирическая комедия с ярко выраженным бытовым элементом.
Мариво, естественно, перенес в пьесу не все содержание своего романа; в «Кумушке» рассказывается лишь об одном эпизоде книги – о женитьбе Жакоба на мадемуазель Абер, вернее, о неудачной женитьбе, ибо удачливому крестьянину так и не удается в пьесе подписать желанный брачный контракт.
Действие разворачивается не в несколько условном аристократическом салоне, а в реалистически описанном доме г-жи Ален, «кумушки», которая становится центральным персонажем комедии. Это из-за ее болтливости и глупости и расстраивается свадьба Жакоба. В пьесе г-жа Ален значительно помолодела: ей всего 35 лет, и она не только помогает Жакобу и его невесте, но и сама было решает выйти замуж за красивого юношу (правда, узнав, что у того нет ни гроша за душой, тут же отказывается от этой мысли). Ее дочь Агата принимает обычные любезности молодого человека за проявление страстной любви и говорит об этом матери, что приводит к забавным недоразумениям. Немалую роль играет в пьесе служанка Жавотта, грубая, бестолковая крикунья, вносящая немало путаницы в развитие интриги.
Мариво вводит в комедию ряд персонажей, отсутствующих в романе. Кроме Жавотты, очень напоминающей Катерину из «Удачливого крестьянина», это сосед г-жи Ален торговец г-н Реми и нотариус г-н Тибо. Эти образы написаны реалистически сочно, с большой сатирической остротой и хорошо вписываются в картину жизни мелкой буржуазии, нарисованную в пьесе.
Интересно отметить, что в «Кумушке» Жакоб уже не крестьянский парень, недавно появившийся в Париже, а писарь, довольно давно занимающийся этим ремеслом. Поэтому он старательно скрывает от невесты свое крестьянское происхождение. И не зря, ибо окружающие его обладают очень тонким «классовым чутьем». Г-жа Ален, узнав правду о Жакобе, восклицает: «Во Франции, да и повсюду, крестьянин остается крестьянином, а крестьянин не очень-то подходит для дочки почтенного парижского буржуа».
Таким образом, если в романе сословные предрассудки не являются препятствием для брака Жакоба и мадемуазель Абер, то в комедии они играют решающую роль. Писатель тонко подметил стремление мещан не смешиваться с простым народом, их глупое тщеславие и гонор.
В романе браку Жакоба всячески противится Абер-старшая и духовник аббат Дусен. В пьесе их нет, но введен племянник мадемуазель Абер, считавший себя ее единственным наследником и изо всех сил старающийся помешать свадьбе.
«Кумушка» стоит особняком в театре Мариво. Она отличается от остальных пьес драматурга реалистически выписанными образами персонажей, сниженной, бытовой обстановкой, характером интриги, в основе которой лежит не очередная «нечаянность» любви, а довольно нечистоплотное дельце, наконец, языком, лишенным аристократической сглаженности, наоборот подчеркивающим простоту и грубость персонажей, являясь тем самым прекрасным средством социальной характеристики.
Счастливая находка Сильвии Шевалей не только открыла нам неизвестного Мариво, показав новые грани его таланта драматурга, но и в известной мере прояснила вопрос о «незаконченности» «Удачливого крестьянина»: решив в 1741 г. вернуться к своему роману, Мариво не написал его шестой части, а взял из книги лишь один эпизод и развил его в стремительную и живую, полную веселья бытовую комедию, написанную в лучших традициях французского реалистического театра.
Вопрос об апокрифических частях романа долго вызывал недоумения и споры. Иногда Мариво приписывали семь или даже все восемь частей книги, иногда же – лишь первые три.[166] Думается, теперь принадлежность перу Мариво первых пяти частей «Удачливого крестьянина» можно считать доказанной. Однако, текстологи и литературоведы, установившие это (и прежде всего такой тонкий стилист, как Фредерик Делоффр), тщательно выявляя в тексте последних трех частей романа несвойственные писателю выражения и синтаксические конструкции, слишком сурово, на наш взгляд, относятся к неизвестному нам соавтору Мариво.
Во-первых, всех этих стилистических оплошностей и промахов не так уж много (более всего их в последней части) и, во-вторых, они вряд ли могут заслонить несомненные достоинства последних трех частей.
Появились они в 1756 г. в Гааге и были напечатаны местным издателем и книготорговцем Анри Шерлеэром. Деятельность его, как, впрочем, и многих других голландских издателей и типографов XVIII в., совершенно не изучена. Если бы были обнаружены остатки архива типографии Шерлеэра или на худой конец составлен полный перечень напечатанных им книг, мы, быть может, и могли бы сказать что-либо определенное об авторе продолжения «Удачливого крестьянина», о его других работах. И, кто знает, в истории литературы могло бы появиться новое, несправедливо забытое имя, скромный безымянный труженик обнаружил бы свое лицо.
Да, сейчас мы не знаем, кто был автором продолжения «Удачливого крестьянина», но он несомненно обладал незаурядными литературными способностями. Ему не только удалось умело довести до конца все сюжетные линии романа, намеченные в первых пяти частях, но и перенять повествовательную манеру Мариво. Вряд ли он был просто литературным поденщиком, набившим руку и ловко имитирующим чужой стиль. Анонимное продолжение недаром появилось в Голландии, где в те годы часто находили убежище оппозиционеры и свободолюбцы, – автор последних частей романа подхватывает и заостряет ведущие мысли книги Мариво. Прежде всего это относится к вопросу о сословных привилегиях и благочестии. Здесь наш аноним смелее и радикальнее Мариво. Его рассуждения о подлинном благородстве и о благородстве купленном, мнимом, о настоящей вере и о показном благочестии – все это рисует нам человека оппозиционных, передовых взглядов. Эта заостренность социально-этических проблем заставляет автора продолжения отойти от морализма Мариво; так, создавая новый вариант истории о благочестивой даме и ее духовном наставнике, автор ограничивается простым рассказом о делишках почтенных аббатов, не произнося над ними своего суда. Он обнажает пороки общества – и только. Но от этого разоблачительное звучание книги не снижается.
Автора продолжения обычно обвиняют в чрезмерной чувствительности. Это верно. Но чувствительность, предвещающую сентиментализм, мы найдем и у самого Мариво – в поздних пьесах («Мать-наперсница», «Верная жена») и даже в последних частях «Жизни Марианны». Правда, Мариво не мог бы создать таких чувствительных, чисто грезовских, рассчитанных на слезы умиления картин, как сцены приезда Жакоба в родную деревню, встречи с родными и т. д. Но таковы были вкусы эпохи – во второй половине 50-х годов чувствительный жанр завоевывал передовые позиции и на сцене, и в живописи, и в романистике. Стоит ли удивляться, что соавтор Мариво отдал этому обильную дань?
Говоря о продолжениях «Удачливого крестьянина», нельзя не упомянуть еще две попытки, сделанные также за пределами Франции. Первая относится к 1753 г., когда в немецком переводе романа к пяти частям Мариво была присоединена шестая часть. В ней рассказывается, как герой, потеряв жену, сочетается браком с госпожой д'Орвиль, которая также оказывается вдовой и, следовательно, может принять предложение Жакоба. Абер-старшая примиряется с юношей и делает его своим наследником. Граф д'Орсан устраивает судьбу героя, предоставляя ему доходную и необременительную должность. В конце части граф погибает на войне, а Жакоб, разбогатевший и всеми уважаемый, удаляется в деревню, чтобы писать свои мемуары. Отметим, что мысль женить героя на госпоже д'Орвиль вообще не противоречила замыслу Мариво
