– Все так, ваша светлость, но справедливости ради должен сказа…
– Ни слова! Я тебе не давал права рассуждать. В сей миг мы с тобой не рыцари, могущие на равных спорить обо всем на свете, но двое подданных империи, каждый из которых на своем месте исполняет свои обязанности подданных! Потом, если после нашего разговора останешься в живых, поболтаем и о человеческих достоинствах дурака Флана и о доступных красавицах в будуарах столицы. Если захотим. А пока не мешай мне править службу. Но напротив – помогай.
«Если после нашего разговора останешься в живых»! Керси смерил взглядом расстояние до герцогского меча, наполовину вытащенного из ножен. Почему, любопытно бы узнать, он всегда кладет его на барабан? Если, скажем, прыгнуть, выхватить меч… Чисто умозрительно представить такую забавную возможность: в случае, если жирный решит его казнить – почему бы не повеселиться напоследок и не отправить великого герцога Когори Тумару к богам, герольдом, возвещающим о прибытии в царство теней величайшего из величайших воит…
– Скучно без меча?
Керси бросило в жар и в пот от замешательства и стыда. Вот ведь старый негодяй! Мысли он, что ли, читает? Каким-то неведомым колдовством…
– Никак нет, ваше высокопревосходительство! Задумался, почему на барабане всегда его держите.
– Потому что привык, да и, в случае чего, отсюда мне доставать его удобнее и быстрее, чем кому бы то ни было… Ну, раз я имею дело с пытливым и взрослым воином, а не с розовыми соплями в детской голове, продолжим. Следы ты замел. А дальше? Ведь до конца похода никто тебя не отпустит? И дело не в моей старческой вредности: прямым приказом Его Величества запрещено мне без самой крайней на то нужды отпускать кого-то!
– А я и не собирался! Ваша светлость, мне ведь самому любопытно… ну… насчет Морева… Его Высочество, к тому же, хочет, чтобы я весь поход прошел до конца, в виде испытания, прежде чем окончательно быть зачисленным в его свиту. Так что я и не собирался. Отчет – обычным письмом…
– …с заранее условленными оборотами речи… Понятно. А что делать дальше – его Высочество сам решит, это не нашего ума дело. Так-так…
Когори Тумару убрал подушку с медного котла и, сопя от нетерпения, прямо пальцами выудил оттуда жирное молочное мясо на косточке. Лучше всего, конечно, вкушать пищу в одиночестве, жуя и глотая вне всех этих затаенных ухмылок и завистливых взглядов, но время… время… времечко… Мальчишка не только хитер, к тому же и необычайно умен для придворного. Мальчишка ему выложил правду, сухую и отжатую, раскрылся, он теперь без панциря и надеется на него, на Когори Тумару, на его благоразумие. И действительно – чего им делить? Юный рыцарь Керси Талои подождет, сколько надо, пока старая гвардия естественным путем не сойдет в уготовленные богами пределы, и тогда уже начнет пихаться локтями, занимая при новом императорском дворе место поуютнее. А ныне – будет верным сторонником принца и верным вассальным союзником вельможам его Величества. Обеим сторонам удобно сие, тем более, что мальчишка ни словом этих помыслов не обозначил, не намекнул… ни, храни нас всех боги от этакой глупости, прямо не брякнул… Все всё понимают молча, не утрачивая осторожности и чести. Неплохой воин.
– Дрянной пока из тебя воин, рыцарь Керси Талои, сударь.
– Виноват, ваша светлость!
– Да, только наф помойный не слышит и не видит всех этих знаков, щедро рассыпаемых на все стороны: смотрите, дивитесь, восхищайтесь, я – Керси Талои, тайный посланник его Высочества с тайным поручением!
– Виноват, ваша светлость!
– Виноват он! Виноватых… – Когори Тумару поднес к глазам ладонь правой руки: ссадины прошли, но суставы все еще побаливают. Нет, этот Керси совсем иная порода, нежели свойский и открытый Цаги Крикун, чуждая старым добрым временам порода, это гордец, с ним запросто, по-человечески, не поговоришь, уму-разуму не всыплешь. Придется словами ограничиться. – На этот раз прощу, но впредь с подобными глупостями не попадайся! Дуэль он затеял! Дети малые. Из-за баб, небось? Имей в виду – вдругорядь шкуру спущу и твои золотые шпоры не помогут – обе всуну тебе в известное место.
– Больше не повторится, ваша светлость! Разрешите идти?
– Ступай, рыцарь, и никогда не позорь наше сословие. Умн… цт… кх… как ее разгрызть-то, ума не приложу, зубы-то уж не те… разве кинжалом… И это… Государь весточку мне прислал, с подзатыльниками за медлительность. Так что мы сегодня досрочно сворачиваемся и сразу же после обеда выступаем. Поспеши.
Ликование и жажда вновь обретенной жизни переполняли Керси Талои, он бежал к своей палатке вприскочку, с улыбкой на все лицо, он чуть ли не готов был вернуться в шатер его высокопревосходительства, чтобы своими зубами разгрызть ему все кости из котла – только позови!.. Но герцог, по-видимому, предпочитал сам справляться со своим завтраком, да и Керси Талои вполне мог передумать насчет разгрызаний – получи он действительно такое предложение…
– Ну, что Керси? Как ты?
– А-атлично! Прощён!
– Поздравляю. Да… Размяк старый. И Крикуна простил, и тебя простил… Не тот уже Когги… А были времена… – Бероши Сага сокрушенно покачал мокрым шлемом (мягкий дождик только что через бивак прошелестел).
– Зачем так громко? Не его ли подручный тебя слушает, кстати?
– Где??? – Бероши Сага в ужасе оглянулся… – Все шутишь? Ф-фу-ух. Ты, Керси, тово… Я понимаю, что радость и все такое… Но совесть имей.
– Извини, Бери, ты прав, а я не прав. Как станем на постой у князя, с меня угощение, на размер живота.
Караульный десятник немедленно оттаял.
– Да ладно уж… Но – с радостью согласен. Говорят, этот Та Микол старинный друг нашему чудовищу?
– Вроде бы да. Послезавтра уже наверное узнаем, мы ведь на границе их владений: вон, на горе, их межевой столб.
Глава имперского сыска, вельможа и любимец Его Величества императора, главнокомандующий особым войском, наделенный всеми мыслимыми и немыслимыми полномочиями, пресветлый герцог Когори Тумару стоял, выставив пузо, во главе небольшой свиты, посреди парадного зала, в родовом замке князей Та Микол, и ждал, пока о нем доложат хозяину.
Войско расположилось лагерем загодя, в чистом поле, а к замку подскакал лишь крохотный, в два десятка всадников, отряд. Золотая пайза и слова «Во имя империи» распахнули крепостные ворота быстрее любых иных заклинаний и таранов. Подскочившей караульной страже осталось лишь склониться в поклонах и продолжать нести дозор, но старший караула опрометью ринулся с докладом искать его светлость князя…
Когори Тумару любил привносить в чужое бытие суету и неожиданности.
Замок, не привыкший в внезапным и бесцеремонным гостям, притих: ни служанка не шнырнет, ни даже цепной горуля на заднем дворе не взвоет…
Наконец, со стороны восточной анфилады комнат донесся нарастающий, но довольно вкрадчивый гул: сюда идут люди, много людей, идут быстро, тихо и настороженно. Низкий, резкий голос, более похожий на рык, издалека возмутил эту полутишину и стал слышен всем, кто находился в зале.
– Все что здесь есть, во главе со мною – к услугам Его Величества и во славу империи! У меня достаточно сил, земель и средств, дабы верно и со тщанием служить трону! Не щадя живота и мошны! Однако, это не значит, что в моем родовом владении кто-то, меня не спросясь, будет сушить вонючие солдатские портки у моего домашнего камина! Пайза – это пайза, но честь – это честь, а плеть – это плеть! Где они???
Дубовые двери распахнулись с треском, словно бы от пинка: это его светлость князь Дигори Та Микол выместил на них малую часть своей ярости отворяющим заклятьем, как бы подчеркивая: он у себя дома и волен даже нешуточно колдовать при гостях, если ему вздумается, тем более – при гостях незваных. Створки тяжеленных дверей без ущерба для себя ударились о каменные стены, и в зал вошел, вернее,
