«Осторожнее! У него темная «искра», — предупредила Лаэн.
Ну что же. Мне не впервой убивать таких, как он. Я обогнал его, нашел удобную для выстрела позицию, остановился за орешником и, наложив стрелу на тетиву, стал ждать.
Когда он появился на тропе, я приготовился, выбрав для себя ориентир — ствол ближайшего клена. Как только некромант минует его, можно стрелять. Но внезапно Белый сделал шаг в сторону и скрылся за деревом. Я повел луком следом за ним, однако, вопреки моему ожиданию, с другой стороны тропы колдун не появился.
Забери меня Бездна! Я счел себя самым умным, а между тем он с легкостью меня вычислил! Я тут же сменил позицию, переместившись на пятьдесят ярдов в сторону и пытаясь зайти в тыл к врагу, отрезав от тропы. Но и это оказалось бесполезно. Он исчез, словно растворившись в воздухе. «Берегись. Он рядом. Я чувствую «искру». «Можешь указать где»? — Я вглядывался в зеленую листву, силясь рассмотреть противника.
«Нет. Не могу. Не успеваю… Он все время перемещается. Очень стремительно…»
Я остался хладнокровен, понимая, паникой делу не поможешь. Удивительно, что этот тип не использовал на мне какой-нибудь фокус из своего смертельного арсенала. Думаю, он без труда мог прихлопнуть меня точно муху. А вместо этого решил поиграть в прятки.
Внезапно Лаэн заговорила быстро-быстро, глотая окончания слов:
«Нэсс, у нас проблемы! Оставь его! Уходи отсюда! Сейчас! Этот тип тебя прикончит!»
Я мгновенно ее послушался и минки четыре занимался тем, что во весь дух несся прочь от злополучной тропки, где из охотника чуть не превратился в добычу.
«Кто он?» — Я дышал, словно загнанный зверь. Бегать по пересеченной местности с тяжелым боевым луком еще то удовольствие. Почти то же самое, что таскать блазга у себя на закорках.
«Он Белый. Некромант. Но уже не человек. Проклятые называют таких Верными. Они их ищейки и первые из слуг».
«Как ты поняла, кто он такой?»
«Не я. Память Гиноры. Берегись!»
Чужак появился из разреженного воздуха прямо передо мной, ударил в грудь, и я отправился в полет, закончившийся на другом конце поляны. Парень возомнил себя кошкой, а меня — мышонком, с которым можно весело поиграть. Он ошибся. Я — уж точно не мышка. Скорее крыса. А крысы, как известно, имеют свое мнение об играх с кошачьим родом.
Некромант вряд ли ожидал, что я так быстро приду в себя после удара. Ну что же, не только он один полон больших сюрпризов. Я выстрелил с земли, всадив стрелу ему в бедро и едва не порвав себе связки на руках, когда натягивал тетиву.
Он зарычал, одним движением сломал древко и, увидев, что я уже на ногах, внезапно ускорился, превратившись в размытый силуэт. Я сосредоточенно опустошал колчан:
— Свинка-свинка, где ты бродишь…
Стрела пролетела много дальше цели, и я взял новое упреждение.
— Свинка-свинка… Вновь мимо.
— …где ты ходишь…
Третья прошла в опасной близости от серого вихря, в последний момент изменившего направление.
— Поскорей беги к кормушке, отрубей там… до макушки…
Я мог бы собой гордиться. Пять стрел из такого лука за столь короткий отрезок времени — достижение неординарное. Впрочем, когда на тебя несется такое, поневоле начнешь пошевеливаться и делать то, что казалось невозможным в обычной жизни.
Пятой я его все-таки достал, что и немудрено — стрелять пришлось практически в упор.
Вот тут шутки кончились. Он взревел, мгновенно преобразился, превратившись в нечто черное, хищное, похожее на пантеру. Лаэн закричала, он навис надо мной, с яростью вырвал из моих рук лук, переломил толстенный брус, словно тонкую сухую палочку.
Наверное, я очень разозлил этого урода тем, что смог дважды продырявить его нежную шкурку. Удар когтистой лапы должен был оторвать мне голову, но я вовремя пригнулся, крутанулся на пятках и взвыл, когда когти, казалось, вырвали у меня из спины кусок мяса.
Колдун опрокинул меня на землю, навалился сверху, намереваясь прикончить, и… сдох сам. Мой «Гаситель Дара» по рукоять вошел ему под подбородок.
Как я уже говорил — у крыс есть собственное мнение насчет игр, которые следует вести с кошками.
Альга вышла к широкой реке, сжатой с двух сторон дремучим лесом. Берега были высокие, обрывистые, песчаные. В них селились ласточки, сейчас во множестве носившиеся над самой водой.
Девушка ощутила всплеск темной «искры», услышала душераздирающий крик боли. Этот голос она узнала бы из тысячи. Кричала Рона.
— Это ловушка, — попыталась убедить себя Ходящая. — Я должна быть сильной. Не поддаваться…
Но на этот раз «молитва» не сработала. Альга понимала, что поступает неправильно, но, когда лес огласил новый крик, страшнее предыдущего, решительно направилась в сторону, откуда он раздавался. Пусть все ложь, пусть эта девушка всего лишь похожа на ее сестру, пусть в ней темная «искра», но если Альга сейчас уйдет, то никогда себя не простит. Крики Роны будут преследовать ее до конца жизни.
Ходящая направилась вдоль речного берега, словно во сне миновала рощу молодых кленов и остановилась на ее границе. Впереди была большая, заросшая желтыми лютиками и залитая теплым солнечным светом поляна.
Рона висела над землей, зажатая в узкую, тесную клетку. Черные, влажно поблескивающие прутья пульсировали, словно сосуды какого-то чудовища. С них на землю капала слизь.
Зрелище было таким отвратительным, что Альгу едва не стошнило. Рядом с пленницей стояла Аленари, повернув к ней прекрасный холодный лик маски.
— Лучше убей меня, гадина! — крикнула Рона.
Клетка тут же съежилась, и девушка взвыла так, что у прятавшейся Ходящей сжалось сердце. Это никак не могло быть иллюзией. Сейчас Альга почти поверила, что перед ней ее сестра, хоть это и было невозможно. И не потому, что так сказала Проклятая, а из-за темной «искры». Рона, которую она знала, никогда бы не предала Башню. Могла ли она настолько измениться?
— Через несколько минок. Не раньше. А пока ты все-таки ответишь на мои вопросы. Кто ты? Почему я тебя не знаю? Кто учил тебя темному Дару? Сколько вас еще? Что вы здесь делаете?
Рона, стараясь не касаться прутьев, плюнула в Оспу, но промахнулась.
В следующее мгновение она опять закричала от боли, а Альга, подчиняясь наитию, выскочила на поляну. Ходящая ударила в мерзкую клетку плетением, с радостью почувствовав, как вспыхнула освобожденная «искра» сестры, и швырнула следующее заклинание в ненавистную маску.
Проклятая играючи отбила удар и ответила, но девушка была готова к этому и встретила смерть во всеоружии, окружив себя плотным коконом из щитов. Она побежала, вслепую швыряя в Оспу плетение за плетением. Рона подхватила ее атаку и напала на Аленари с другой стороны. Две темные и одна светлая «искра» сияли, точно три солнца.
Альга забыла о времени. Она стала с сестрой единым целым, одним неразделимым существом, действующим заодно, преследующим лишь одну цель — уничтожить женщину в белой маске.
Земля содрогалась, воздух выл и плавился от переполняющей его силы, лютики вяли, сохли и чернели, клены лопались, вода в реке бесновалась, а испуганные стрижи, не успевшие убраться подобру- поздорову, сгорали в воздухе, словно мотыльки от пламени свечи.
День сменялся ночью, а лето зимой. По небу летел парад планет, почти исчезнувшая комета махнула багряным хвостом из глубин вселенной, покрылась инеем и рассыпалась стеклянным порошком.
Альга сочиняла плетения на ходу, комбинируя, добавляя, смешивая, казалось бы, несовместимое и сочетая несочетаемое. Все, чему она научилась в снах, девушка применила в этом бесконечно долгом бою, и Аленари, пусть она была во много раз сильнее и опытнее, приходилось ни на уну не забывать об
