– Сказал бы, да и сам пока не знаю.
Голос подал Кирилл:
– Давай мы у ворот драку понарошку устроим, отвлечём внимание, ты и проскочишь.
– Днём я вряд ли незамеченным пройду, а если драку ночью устраивать – очень подозрительно будет.
Постепенно в голове сформировалась мысль.
– Так, вот что, парни, надо найти земляное масло, помните, как в Ливнах? Устроим пожар.
Парни переглянулись – пожар был самым страшным бедствием городов. Деревянные постройки горели жарким пламенем, а поскольку дома в городе стояли плотно, в скором времени пожаром оказывалась охвачена вся улица, и часто выгорала значительная часть города.
– Нет, дом и деревню жечь не будем. Подожжём забор, все холопы кинутся тушить, в суматохе я и проскочу, тем более, в переполохе на лай собак никто внимания не обратит.
– Ну, коли так, – облегчённо вздохнули хлопцы.
Полдня ушло на поиски по окрестным селениям земляного масла. Нашли небольшую корчажку, должно хватить.
Снова вышли на опушку. Дворец погружался в темноту, электричества не было, телевизоров – тоже; стемнело – все ложились спать, чего попусту лучины или светильники жечь, но и вставали рано, сразу после восхода солнца.
Решили так: хлопцы обольют забор нефтью в нескольких местах, подожгут и сразу уходят; когда забор разгорится и возникнет суматоха, я проникну в дом. Сколько я там пробуду и как выберусь – будет видно по обстоятельствам, поэтому, чтобы не привлекать внимание, хлопцы уходят в соседнюю деревню, где остались сани, и сидят в тёплой избе, ожидая меня. С собой я брал только нож и масляный светильник. Сабля и топор мне только будут помехой.
Наступила ночь, изредка побрёхивали собаки в деревне. Темно, лишь взошедшая луна скупо освещала местность.
– Пора!
Парни перекрестились, хором пожелали мне удачи и ушли. Я стоял на опушке, глядел на тёмные дома, но так и не смог увидеть хлопцев. Неожиданно в нескольких местах появилось пламя – забор загорелся. Какое-то время было тихо, затем в доме захлопали двери, раздались крики. Пора и мне на выход.
Я вышел на дорогу, навстречу мне бесшумными тенями поднимались мои товарищи. Я скинул им на руки свою шубу, уж больно тяжела, да и движения сковывает; – и налегке, только в кафтане, пошёл к дому.
Пожар пока никто не тушил, по двору лишь бестолково метались люди, а уж от женских криков и визга происшествие казалось вселенской катастрофой.
Я обежал забор, зашёл сбоку. Никого. Просочился сквозь высокий тын, оказавшись во дворе. Мама родная, по двору метались полуодетые холопы, то хватаясь за вёдра, то крича:
– Багры давайте!
Полное броуновское движение; организатора не нашлось, да мне это и на руку. Бочком, укрываясь от лишних взглядов, подошёл к бревенчатой стене, вжался и оказался во внутренних покоях. В доме было пустынно, все были на улице. Почти бегом пробежал по коридору, распахивая двери – людская, спальня, кухня, кладовая – не то. По лестнице метнулся на второй этаж, снова открываю двери – гостиная, трапезная, спальня – не то. Оп! Закрытая дверь. Посмотрим. Я сунул голову сквозь стену – кабинет. Мне туда. Прошёл. От горящего забора через слюдяные оконца проникало достаточно света, чтобы сориентироваться. Почти в центре большой комнаты стоял стол, слева от него, у стены, нечто вроде бюро. Мне – туда. Подошёл, открыл крышку – пергаменты, стопка чистой бумаги, чернильницы, перья, песочница для осушения написанного. Никаких документов нет. Сбоку ящички. Дёрнул один, другой – закрыто. И что занятно, нигде ни замочков, ни скважины для ключа. Не иначе, хитрый запорчик где-то есть.
Я пошарил по боковым стенкам – пусто, запустил руку вниз. А это что такое – небольшой деревянный выступ. Повернул – не удаётся, нажал – внутри что-то щёлкнуло, и обе дверцы приоткрылись.
Секрет Полишинеля!
Это уже интересно – бумаги и пергаменты с записями, на некоторых видны следы сломанных сургучных печатей. Ну-ка, ну-ка, посмотрим. Я вытащил бумаги из верхнего отделения, подошёл к окну. Пожар и суматоха продолжались. Так – подушная перепись крестьян, дарственная от государя на землю, закладная, вексель, расписка дворянина Ильина. Ничего интересного.
Сложив бумаги в прежнем порядке, начал просматривать документы второго отделения. Здесь поинтереснее – письмо от датского конунга, принца Cаксонского и прочее, прочее, прочее. Стоп, в тексте какой-то бумаги упоминается Ливония. Времени разбираться в записях при неверном свете пожара просто не было. Я сунул бумагу за пазуху, скрутив её трубочкой, остальные бумаги снова вернул на прежнее место. Прикрыл дверцы, еле слышно щёлкнули пружины потайного замка. Оглядел бюро, вроде всё в порядке, ничто не привлекает внимания. Я усмехнулся, хорошо, что в средние века не знали о дактилоскопии.
Высунул голову в коридор – пусто, вышел из комнаты. Теперь так же уйти, совсем было бы хорошо. Спустился на первый этаж – добротная лестница, ни одна ступенька даже не скрипнула. Постоял минутку, вспоминая, откуда вошёл в дом. Не хватало выйти через стену при публике.
Надо поторапливаться, пожар уже угасал, лишь в углу ещё полыхало, но холопы под чьим-то руководством шустро таскали воду из колодца и плескали на огонь. Нефть тем и хороша, что водой её не очень-то потушишь.
Сориентировался и прошёл через стену, выйдя почти в прежнем месте. Несколько быстрых шагов, и я почти у забора. Оглянулся – ко мне нёсся огромный пёс, лохматый, с зелёными горящими глазами. Я рванул сквозь стену, и через мгновение услышал, даже больше – почувствовал, как зверюга ударил лапами в забор и разочарованно взвыл. Уф, пронесло.
Вдоль забора тихонечко вышел в проулок, обошёл дом, и по дороге стал подниматься на пригорок. С каждым метром пройденного пути крики становились глуше, но я стал мёрзнуть. Ночью мороз усилился, а на мне был тонкий суконный кафтан. Я ускорил шаг, потом побежал. Стало теплее.
Вот и деревня, где мы останавливались. Чёрт! В темноте все дома одинаковы. Не заходить же в каждый дом, будя хозяев. От одного из тёмных заборов отделилась тень, я схватился за нож.
– Атаман, ты?
Я перевёл дух:
– Я!
Молодцы парни, подстраховали.
Зашли в тёплую избу. Хорошо! Я уселся на лавку; в тепле, да после испытанного напряжения нахлынула какая-то опустошённость.
– Иди, атаман, ложись, я посторожу.
Голос Сергея. Молодцы, уже и выучка сказывается, как в боевом походе – не все спать завалились, часового поставили. А то бегал бы я по деревне, замерзая, дурак дураком.
Утром, довольно рано, на голодное брюхо выехали. Надо было убираться скорее. Вдруг кому-то умному придёт в голову, что пожар не случаен. В первую очередь начнут выяснять, были ли в соседних деревнях незнакомцы.
Быстро, за полдня, добрались до Москвы. Я расплатился с возчиком и расстался со своей командой. Прямиком, не заходя домой, направился в Кремль, к Адашеву.
Тот же дьячок проводил в прежнюю комнату. Торопливо вошёл Адашев. Я молча протянул свёрнутую бумагу:
– Это единственная вещь, где упоминается…
Адашев меня прервал:
– Тихо! И у стен бывают уши. – Он развернул бумагу, быстро пробежал глазами. – Нет, это не то. Других бумаг не было?
– Нет, были закладные, подушевая перепись и прочее.
– Верю. А пожар зачем было устраивать?
– Без переполоха было не проникнуть, тем более, всё осталось на своих местах: никто из холопов меня не видел, никто не ранен и не убит. А пожары, ну что ж, случаются.
Адашев улыбнулся.
