– Поможете нам?

– Если смогу.

– Все это проклятый метеор, – сказал капитан. – Если бы не он, ничего бы с ним не было.

– Это случилось бы с ним рано или поздно, – ответил доктор. Клеменс, поговорите с ним.

Клеменс подошел к Хичкоку, нагнулся, ласково позвал, потряс за плечо.

– Эй, Хичкок!

Ответа не было.

– Эй, это я, Клеменс. Посмотри, я с тобой.

Он похлопал Хичкока по руке, погладил окаменевшую шею и склоненную голову. Потом взглянул на психиатра – тот молча наблюдал. Капитан пожал плечами.

– Будете лечить шоком?

– Да, начнем сегодня же.

'Шок, – подумал Клеменс. – Проиграют дюжину пластинок погромче, подержат под носом пузырек со свежим хлорофиллом или соком одуванчика, пустят погулять по травке, распылят в палате 'шанель', остригут ногти и волосы, приведут женщину, будут стучать, кричать и трещать над ухом, бить электрошоком, штопать психику, но ничего ему не докажут. В ближайшие тридцать лет каждая его ночь будет наполнена грохотом и кошмарами. А когда ему захочется покончить с этим, его снова начнут лечить, если ему будет, чем заплатить'.

– Хичкок! – во все горло, словно падая со скалы, крикнул Клеменс. – Это я! Твой друг! Отзовись!

Потом Клеменс повернулся и вышел вон из тихой комнаты. Двенадцать часов спустя снова ударил сигнал тревоги.

Когда суета улеглась, капитан объявил:

– Несколько минут назад Хичкок вышел из корабля. Его оставили одного, а он надел скафандр и вышел через шлюз. Теперь он летит в космосе один.

Клеменс посмотрел в огромный иллюминатор – там были только звездные блестки поверх глубокой черноты.

– Далеко он сейчас. Мы никогда не найдем его. Я узнал, что он в космосе, когда радист засек его шлемофон – он разговаривал сам с собой.

– Что он говорил?

– Что-то вроде этого: 'Нет больше ракеты и никогда не было. Нет людей. Во всей вселенной нет людей и никогда не было. И планет нет. И звезд'. Потом он начал говорить о своих руках и ногах: 'У меня нет рук. Их никогда у меня не было. И ног никогда не было, не чувствую их. Нет туловища. Никогда не было. Нет губ, нет лица, нет головы. Нет ничего, только космос. Только космос, только пустота'.

Они медленно повернулись к иллюминатору и долго смотрели на далекие холодные звезды. . .

'Космос, – думал Клеменс. – Космос, который так любил Хичкок. Космос, где нет ни верха, ни низа, часть великого ничего, и Хичкок падает в центр этого ничего, и нет на его пути ни ночи, ни рассвета'.

The Fox and the Forest 1950

There were fireworks the very first night, things that you should be afraid of perhaps, for they might remind you of other more horrible things, but these were beautiful, rockets that ascended into the ancient soft air of Mexico and shook the stars apart in blue and white fragments. Everything was good and sweet, the air was that blend of the dead and the living, of the rains and the dusts, of the incense from the church, and the brass smell of the tubas on the bandstand which pulsed out vast rhythms of 'La Paloma.' The church doors were thrown wide and it seemed as if a giant yellow constellation had fallen from the October sky and lay breathing fire upon the church walls; a million candles sent their color and fumes about. Newer and better fireworks scurried like tight-rope walking comets across the cool-tiled square, banged against adobe cafe walls, then rushed on hot wires to bash the high church tower, in which boys' naked feet alone could be seen kicking and re-kicking, clanging and tilting and re-tilting the monster bells into monstrous music. A flaming bull blundered about the plaza chasing laughing men and screaming children.

'The year is 1938,' said William Travis, standing by his wife on the edge of the yelling crowd, smiling, 'A good year.'

The bull rushed upon them. Ducking, the couple ran, with fire balls pelting them, past the music and riot, the church, the band, under the stars, clutching each other, laughing. The bull passed, carried lightly on the shoulders of a charging Mexican, a framework of bamboo and sulphurous gunpowder.

'I've never enjoyed myself so much in my life.' Susan Travis had stopped for her breath.

'It's amazing,' said William.

'It will go on, won't it?'

'All night.'

'No, I mean our trip.'

He frowned and patted his breast pocket. 'I've enough traveler's checks for a lifetime. Enjoy yourself. Forget it. They'll never find us.'

'Never?'

'Never.' Now someone was setting off giant crackers, hurling them from the great bell-tolling tower of the church in a sputter of smoke, while the crowd below fell back under the threat and the crackers exploded in wonderful concussions among their dancing feet and flailing bodies. A wondrous smell of frying tortillas hung all about, and in the cafes men sat at tables looking out, mugs of beer in their brown hands.

The bull was dead. The fire was out of the bamboo tubes and he was expended. The laborer lifted the framework from his shoulders. Little boys clustered to touch the magnificent papier-mache head, the real horns.

'Let's examine the bull,' said William. As they walked past the cafe entrance Susan saw the man looking out at them, a white man in a salt-white suit, with a blue tie and blue shirt, and a thin, sunburned face. His hair was blond and straight and his eyes were blue, and he watched them as they walked.

She would never have noticed him if it had not been for the bottles at his immaculate elbow; a fat bottle of creme de menthe, a clear bottle of vermouth, a flagon of cognac, and seven other bottles of assorted liqueurs, and, at his finger tips, ten small half-filled glasses from which, without taking his eyes off the street, he sipped, occasionally squinting, pressing his thin mouth shut upon the savor. In his free hand a thin Havana cigar smoked, and on a chair stood twenty cartons of Turkish cigarettes, six boxes of cigars, and some packaged colognes.

'Bill-' whispered Susan.

'Take it easy,' he said. 'He's nobody.'

'I saw him in the plaza this morning.'

'Don't look back, keep walking. Examine the papier-mache bull here. That's it, ask questions.'

'Do you think he's from the Searchers?'

'They couldn't follow us!'

'They might!'

'What a nice bull,' said William to the man who owned it.

'He couldn't have followed us back through two hundred years, could he?'

'Watch yourself, for God's sake,' said William. She swayed. He crushed her elbow tightly, steering her away.

'Don't faint.' He smiled, to make it look good. 'You'll be all right. Let's go right in that cafe, drink in front of him, so if he is what we think he is, he won't suspect.'

'No, I couldn't.'

'We've got to. Come on now. And so I said to David, that's ridiculous!' This last in a loud voice as they went up the cafe steps.

We are here, thought Susan. Who are we? Where are we going? What do we fear? Start at the beginning, she

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату