местонахождении. Если занесет вас в другое место – пошлите письмо до востребования на мое имя и на имя Сергея... Нет, лучше на имена всех пятерых! Одно письмо на всех. Достаточно.
– А где будешь ты? Разве ты не полетишь с нами?
– Возможно, я останусь здесь, чтобы помочь, если с группой Сергея что-то случилось. Я вернусь с ними. Вам – Наташа, а мне – забота о поиске группы Сергея. Окончательно все решится, когда за вами прилетит вертолет. Вам о себе я сообщу запиской, если не встретимся. Все снаряжение захватите с собой, нигде ничего не оставляйте. Вам придется, возможно, жить без чьей-либо помощи и поддержки. Устройтесь в палатке, где-нибудь рядом с больницей, следите за вещами, чтобы не стащили, чтоб не потерять. Рюкзаки храните в надежном месте. Деньги и документы всегда держать с собой. Деньги есть? Если мало, могу подбросить. Если потребуется какая-то экстренная помощь, обращайтесь в местную КСС. Они могут чем-то реально помочь. Если представится возможность увезти Наташу в Ленинград, – не раздумывайте, уезжайте втроем. Меня и остальных ждать не надо, только оставьте сообщение в КСС и на центральной почте. Вы поняли? То, что я вам сказал – приказ! Я здесь старший! До Ленинграда никому из вас покидать Наташу не разрешаю!
– Ну, этого ты мог не говорить!
– Берегите ее. Снаряжение досушите... Здесь работы хватит. Не унывать! И не «залетать»... Орлы! Ну, а Лапин не думал перейти здесь, через Предутренний?
– Такой вариант обсуждали, но решили, что это долго, сложно и опасно, хотя с той стороны мы перевал видели. Никто не запомнил четко детали спуска. И с этой стороны не были уверены, что выйдем на нужную седловину. Запомнилось только, что там весь склон «вылизан» лавинами. Такой вариант его не вдохновил, – ответил Саша.
– А может, нам пройти вдвоем с тобой, в связке? Ведь так безопаснее, – сказала Женя.
– Такой вариант я тоже продумал. Здесь есть много составляющих и «за», и «против». И с точки зрения быстроты, и с точки зрения безопасности, и по другим соображениям. Я их взвесил. Отклоняется!
– А что делать, если вертолет прилетит сегодня или завтра? – спросила Женя.
– Улетайте. И все взять с собой. Для группы Лапина напишите записку и сложите заметный тур на тот случай, если она вдруг вернется сюда. Если вы меня обгоните, пусть меня ждут на Майда-Адыре послезавтра до 24 часов. Это мой контрольный срок. Если не выйду, – пусть меня разыскивают с утра 16-го августа на моем маршруте. Я его запишу на листке, чтобы не случилось недоразумений. Жаль, что Сергей не догадался записать, по какому маршруту пойдет. Это ошибка.
– Но кто же предполагал, что ты выйдешь к нам? – спросил Саша.
– Да, но другая группа с рацией могла выйти. Так?.. На перевал пойдете со мной налегке, а я – с рюкзаком. Выйдем в 3.00 – 3.30, еще затемно, чтобы с рассветом быть если не на седловине, то под взлетом. До седловины по крутому взлету только две веревки. Главная сложность ждет на спуске, особенно в верхней, заснеженной части. Ранний выход объясняется и желанием пройти по смерзшемуся снегу, – и на подъем и вам – на спуск. Снежные мосты над трещинами прочнее. Перевал мы назвали Предутренним потому, что проходили его очень рано, встали в час тридцать. Сейчас – та же тактика, но при движении навстречу. Видно, этому перевалу на роду записано прохождение в таком режиме. Спускаться будете осторожно, в связке, след в след. Обязательно взять палки, кошки и снегоступы. Завтрак готовим с вечера. С собой я возьму самый минимум продуктов только на три небольших перекуса. Остаток моих мешков оставляю у вас. Вопросы есть?
– Когда ложимся?
– Часов в семь. До этого надо собраться, поужинать, приготовить завтрак и снаряжение. Подъем в 2.00.Фонари с собой! Все?
– Нет, не все. Я кое-что хочу сказать тебе, Дима. Пройдемся. – Женя встала.
– Дима, у меня большая тревога за тебя. Нелегко на душе, тяжело на сердце... Ты твердо уверен, что мы действуем правильно?
– Да, другого выхода я не вижу.
– А ты все договариваешь? Ничего не скрываешь?
– Все! Пойми, Женя, я подсознательно чувствую, что должен поступить так, а не иначе. И я ничего от вас не скрываю, и скрывать не собираюсь.
– Хорошо, Дима... Теперь – главное!.. Дима, я... Я люблю тебя... Я это... Это уже не смогла скрыть от всех, когда ты... Когда ты погиб, как нам казалось... Как мы считали. А теперь я не хочу скрывать это от тебя, когда ты вернулся... Это не блажь, не выдумка. Не горячий порыв! Я серьезно!
Повисла пауза. Вадим был потрясен.
– Женя, у меня сын...
– Но я знаю, что ты разошелся с женой... А сын?.. У тебя будет сын от любящей женщины! Если надо, твой первый сын станет моим. Станет! Я хочу, чтобы все твое стало моим! Дима! Только пойми, я люблю тебя, Дима!..
Она запнулась, задохнулась словами.
– Спасибо Женечка! Спасибо, милая... Я ничего... Ничего такого не ожидал! Это... Это как молотком по лбу. Ты... И вдруг!.. У меня просто в голове не укладывается. Со мной, с закоренелым неудачником...
– Вот глупости. Дима, прости, я понимаю, что, может, этот разговор не к месту, но... Я больше не могла. Не могла!..
– Женя, я тебе отвечу. Обещаю, что скоро. Это надо... Вместить в себя. Понять!.. Сейчас, сразу, я тоже не могу. Надо разобраться, насколько это глубоко... И у тебя и у меня. Как женщина ты мне всегда нравилась, я тебя всегда выделял среди других... Но такое никак не предполагал! Боже, я чувствую себя бессердечной деревяшкой, но... У меня небыстрый ум, Женя! Его сразу не повернешь. Пойми и прости...
– Дима, я буду ждать твоего ответа и год и два и... Сколько нужно! А сейчас мне надо побыть одной. Я устала от всего...
– Хорошо, Женя. Пока поверь: равнодушным я не буду... Он улыбнулся и ласково, ободряюще погладил ее по волосам...
Вадим думал, засыпая.
...Авария подобна многоголовой гидре: на месте одной головы могут вырасти несколько новых, если дать ей развиться, если дать ей время и пищу... Давить ее надо без передышки! Упреждающим ударом, – он необходим для предотвращения опасного развития событий. Только так! Ведь один-два дня могут решить все. Их надо выиграть!.. Только их и можно выиграть, больше ничего!.. Да, трудно, и очень опасно, с надрывом, с «„напрягом“«, но верно... Верно!.. Снять хотя бы первое напряжение, – сдать Наташу в больницу, тогда легче вздохнется.
...Женя! Вот это сюрприз! Мне и вдруг такое... И в мысли не случалось!.. Это как лавина. Прямо придавило, не вздохнуть! Трудно поверить. Но такие девочки серьезными словами не бросаются, такими вещами не шутят. Нет, она не шутит и не крутит!.. А тогда, на вечеринке? Что тогда случилось?
Ему опять вспомнился тот случай. Что за этим скрывалось? Теперь туман непонимания рассеялся. Тогда действительно произошло необычное, и сейчас понятно, что! Она в такой форме уже тогда сказала: «Я тебя люблю!..» Сказала, возможно, сама не осознавая смысл сказанного. Это было объяснением в любви. Это был поступок! Поступок человека, не меняющего в отношениях крупные чувства на мелочь... О некоей небрежности или случайности с одеждой ведь и мысли не возникло: сразу понял, что здесь все глубже... Но «не дошел». Зная, что она развелась с мужем, почему-то и мысли не допустил, что она полюбит его, – его, неудачника, отягощенного семейными узами! Мечты о ней у него почему-то не возникало, не приходило ему в голову! О ней, прекрасной! Она так молода, умна, красива и недоступна! Хотя... Семь лет разницы по возрасту не слишком много для супругов...
Эх, ты, голова! Подумай о каменной ласке, подумай о каске, – как говорил Миша. Когда тогда она напряглась в танце, она ждала, что ты ей скажешь нечто большее, чем «прелесть», что сумеешь понять ее если не своим умишком, то хотя бы сердцем, хотя бы шагнуть навстречу! А ты не понял! Впрочем, тогда и не мог понять. А сейчас? Тоже нет, хотя и есть подвижка. От такого удара кругом идет твоя башка садовая...
В отношениях с ней теперь все определяется возможностью или невозможностью расставания с частью прошлого... И пониманием, насколько все это глубоко у тебя и у нее. Как человек она сильнее и чувствует свое превосходство, превосходство женщины... Браво, Женя! Ты восхищаешь! Сколько стоили тебе эти
