Дмитрий Белозерцев
Мифы из будущего
Предисловие
Здравствуйте, уважаемый читатель. И позвольте предложить вашему вниманию этот сборник фантастических рассказов. Как кто-то однажды сказал, фантастика – это выдумка, которая не притворяется правдой. По-моему это очень точное замечание. Ведь у каждого человека своё видение, восприятие мира, отличное от видения и восприятия ближнего его. А потому иногда просто удручает, что у кого-нибудь мрачное, чернушное восприятие нашего удивительного мира, и это прискорбное состояние почитается за «правду жизни». И исходя из этой «правды» пишутся книги, рассказы, и что самое опасное, создаётся и прививается читателю, негативный образ мышления и действия. То есть по факту отбирается надежда на лучшее и вера в людей. А без них, что можно сделать? А делать необходимо, так как сегодня мы живём тем, что сделали вчера. А сегодня делаем то, чем будем жить завтра, в будущем.
Вообще, с точки зрения восприятия нашими органами чувств, будущего нет, как нет и прошлого. Есть только наши мимолётные ожидания, планы, предположения, что мы воспринимаем, как будущее. И есть наши реакции, рефлексы, отметины, которые мы воспринимаем, как прошлое. И всё это и прошлое, и будущее, и настоящее лишь умозрительно. Ведь и тело своё мы можем воспринимать, как чужой нам предмет, изнутри которого наружу смотрит что-то, или кто-то, кто считается сознанием. А может оно и спит? Что мы захотим, то мы и получим.
В первых двух абзацах, уже прочитанных Вами, я кратко и, надеюсь, понятно изложил два основных посыла, на которых и базируются мои рассказы. И эти посылы определили название этого сборника – «Мифы из будущего». А мифы это всегда воспоминание о том, как это было «в начале». Недокументированное и сжатое восприятие отправного момента, утвердившего текщий порядок вещей. Именно поэтому любой «режим» имеет своих почётных святых и мифы. Но отправной точкой может быть и цель, к которой мы хотим приидти. Эта цель становится и шаблоном с которым сверяются поступки и помыслы. И от цели, как отправной точки рождаются действительно великие дела. «Кому дозволена цель, тому дозволены и средства». И этим скромным своим трудом ( в действительности он был титаническим ), хочу немного обрисовать цель, которая будет отправной точкой, для нашего движения в великое Завтра. Немного определиться в том, куда мы идём и чего хотим, в наш удивительный век, когда самобеглых экипажей так много, что им негде ездить, когда человек вознёсся в небо над птицами и как рыба плавает среди глубоководных гадов, когда он готовится ступить ногой на Марс, а на Луне уже приторговывает земельными участками.
Надеюсь Вам будет приятно читать мои рассказы, и они вас развлекут, хотя бы скрасят вашу скуку, если Вы ненароком заскучали в мирской суете. Рассказы в этом сборнике написаны в разное время и годы. Часть из них вообще на мой взгляд нелепы и наивны. Но я их оставил на ваш суд, как есть, вместе с теми рассказами, которые считаю вполне удачными. О вкусах не спорят и быть может то, что я считаю негодным, найдёт своего читателя, и на оборот. Приятного Вам чтения.
Миф
Это было тогда когда мир рухнул и возродился вновь в виде остывающих руин своей осени. Те, кто ещё жил в это время, надеялись не дожить до его зимы. Были и те, кому уже было всё равно, так как их внутренние часы ускорились на столько, что мир для них встал, а они для мира исчезли, став эфирными существами. Вы видели восходящее солнце? А два? А три? Не последовательно, а одновременно? Скажете такого не может быть? Не важно. Это действительно невозможно, когда на алеющем горизонте одновременно появляется три алых круга восходящих солнц. Но такое было. И длилось недолго. Потом два солнца исчезло, оставив планете положенное ей одно. С исчезновением солнц ничего не произошло. Тепло было так же, как и при трёх солнцах.
– Два солнца совсем не грели, – говорили те, кто обратил на это внимание. Говорили они это тем, кто не мог сдвинуться с места пустив корни.
Да и какая разница, сколько солнц? Главное это поток лучистой энергии, в котором купается жизнь. Что стало с двумя солнцами? Одно упало в холмах, рухнув металлическим хламом на деревья священных рощ. Другое с шипением и паром упало в море, остыв в его глубине. Вот и всё. Это были последние артефакты перехода лета в осень. Волна, вызванная падением последнего солнца, накатилась на берег и отступила обратно в море. Всё. Здесь на берегу, покинутом этой волной начинается наш рассказ.
Защитная плёнка высохла и рассыпалась. Солнце грело. Нагретый им песок был слишком жёстким, чтобы можно было долго разлёживаться в его колючем ложе, особенно, если ещё ни разу не ходил. Но предстояло встать, стряхнуть остатки защитной плёнки кокона и начать идти вперёд. Дитя моря и он же сын солнца. Солнца, что упало в голубые глубины.
Ветер лениво шелестел травой, проросшей в прибрежных дюнах. Дальше от берега росли низкорослые и кривые сосны, стелился можжевельник. Среди деревьев петляла бетонная дорога. Где она начиналась и, где заканчивалась было не видно. Это было где-то очень, очень, далеко, за многими горизонтами достигнутыми безудержными путешественниками. Но в пределах этой местности, эта дорога вела к мосту над проливом в лагуну – слева, а в право она убегала по побережью, до посёлка над утёсом. Утёс возвышался над дюнами, подмываемый снизу морем. Над утёсом, на ржавых конструкциях, подпорках и подвязках, находился посёлок. Когда-то он летал. Но газ из его баллона улетучился и, парящий уже у самой земли, посёлок зацепился за этот утёс. Со временем крепления баллона сгнили и тот упал на землю и рассыпался в бурую пыль. А подпорки, посадочные ноги, шасси и росшие под посёлком деревья крепко удерживали его над утёсом. Так он и остался между небом и землёй не в силах ни улететь, ни вернуться на землю, где и был рождён.
Жили в нём уже только старики, которые не хотели менять свой привычный быт, в котором навещала их молодёжь, которая уже спустилась с небес на землю.
Да и не важен этот посёлок для нас. У него даже названия нет. Жильцы его забыли, а само оно где-то затерялось в глубинах архивов и в закладной доске в киле под наносами льяльных вод. Сын моря и солнца прошёл по дороге мимо посёлка. На него никто не обратили внимания, хотя видели все жители, рядком рассевшиеся на грядках – поглощавшие килоджоули, складывая их в наплечных мешках.
Дорога шла дальше. Дальше за горизонт мимо этого посёлка. Влево в глубь материка, от дороги убегала натоптанная тропа в священную рощу в которой обитали живые люди-камни. За долгие годы они вросли в землю, окаменели для окружающих. Но их мир стремительно бежал, так, что они не различали происходящего вокруг. Их неизменные лица, их плечи, руки. Длинные, длинные ноги скрытые в земле. Вся колония людей-камней по пояс вросла в землю. Их матовые глаза смотрели прямо перед собой, немигающими взорами. Кто в даль, кто на небо, кто на деревья, а кто друг на друга. Каменные болваны с биотоками и мозговой активностью, решившие никуда не торопится и тратить меньше. Истуканы внутри которых ме-е-е-дленно, ме-е-е-дленно текла жизнь. Очень медленно. Кровоточащие камни с невероятно замедлившимися внутренними часами. Странный симбиоз этих камней и травяных людей, верящих, что … что … что … Что? Да они и сами не знают. И не хотят знать. Им нужна только трава, которая для них весь мир. И они не помнят, для чего уже давно сидят на коленях перед людьми-камнями. Но когда на один такой болван падает лист с дубравы, давшей им приют, сидящий перед болваном травяной человек вскакивает и мгновенно смахивает его, блюдя чистоту своего символа веры во что-то просто чтоб было.
Невероятный мир, который не пошевелится, даже если в него сунуть раскалённой кочергой. Сын солнца и моря, жидкий огонь в котором можно утонуть, мельком взглянув на колонию травяных людей и людей камней, шёл дальше, ступая босыми ногами по нагретому солнцем, бетону дороги. Впереди маячила какая-то тень. Солнце было очень высоко и наличие такой большой тени сейчас было странным. Странно вела себя и тень. Она то появлялась, то исчезала, как будто предмет, её отбрасывавший, метался из стороны в сторону. Как будто ветер жестоко трепал высокое и гибкое дерево, крепко вцепившееся своими корнями в грунт, на зло всем ветрам подпиравшее небо и хватавшее облака своими ветвями. Зверь! Зверь-тень, огромный и полупрозрачный, как будто его осязаемость по альфа-каналу убрали до тридцати процентов. Жестокий зверь, видом как волк, размером как грузовик, выскочил на дорогу перед нагим путником в своей стремительной атаке. Прыжок, щелчок зубов и зверь снова скрылся в кустах. Неприятное видение, для того, кто знает, что это может быть смертельно. Скулящий в кустах зверь-тень, жаждущий своей плоти и ищущий её у других, не в силах, что-либо сделать. Кого-то загрызть. Только пугать, того, кто испугается. И бессильно ненавидеть того, кто не испугался. Беззубая ненависть не остановит путника. Она сожрёт себя саму в
