был только один толчок: чей-то возглас, призыв, метко брошенный камень. Итог же этих действий был неясен: если дрогнут биармы, победа однозначно будет на стороне толпы, а если не дрогнут?..
Всё разрешилось самым неожиданным образом. С юга, со стороны реки, донёсся нарастающий вой, в несколько секунд превратившийся в рвущий барабанные перепонки рёв двух турбин. Над руслом Виэны- Алонки, на малой высоте, шёл истребитель «МиГ-29» серо-зелёной окраски и с красными звёздами на крыльях и хвостовых килях.
Поражённые зрелищем приближающегося боевого самолёта, люди забывали о своей ярости, поворачивались, опуская руки.
И тут заработала авиационная пушка, установленная в крыльевом наплыве слева от кабины пилота. Тридцатимиллиметровые снаряды с визгом прошли над головами, а потом всех настигла звуковая волна такой мощности, что повылетали стёкла в домике проходной. Истребитель пролетел над островом за секунду, а потом стал разворачиваться в глубоком вираже.
Второго захода со стрельбой собравшиеся у проходной не выдержали. Они хлынули к мосту, в одно мгновение растеряв весь боевой задор. «МиГ» выпустил неприцельно ещё серию снарядов и ушёл по руслу в сторону Ладожского озера – в том направлении, откуда только что появился.
– Бог мой! – пробормотал Дэвид Хольц потрясённо, но сразу повернулся к Ефиму: – Ты это снял?
Вместо ответа оператор показал большой палец.
Глава 7
Заседание штаба батальона «Икс» началось в девять вечера, сразу после того, как с острова Бярма вернулся Звягин.
Как и в старые времена, подполковник не усидел у мониторов и сорвался в гущу событий, чтобы оценить обстановку на месте, осмотреться, прислушаться, принюхаться. Главные события он, правда, пропустил и приехал к шапочному разбору, когда налёт истребителя обсуждался среди зевак как событие прошедшее и, можно сказать, вошедшее в историю. Разумеется, даже в отсутствие командира работа в штабе не прекращалась ни на минуту, по мобильной связи рассылались шифрованные послания, весь личный состав батальона был поднят на ноги и рыскал по городу в поисках информации для разведчиков. Благодаря оперативным действиям, к вечеру удалось составить достаточно полную картину того, что произошло на острове и в Белогороде. Кое-какие сведения разведке подбросил и майор Карташов, приехавший в расположение батальона в шесть вечера, а до того побывавший и на «Спирали», и в мэрии Алонца, где с утра бушевал Колесничий.
Карташов проявлял самую большую заинтересованность в принятии каких-то экстренных мер, поэтому, когда все старшие офицеры батальона расселись за дощатым столом, он первым попросил слова и выступил довольно резко, назвав подготовленный штабом план «дурацким» и намекнув, что видит в провале признаки предательства со стороны кого-то из участников операции. Офицеры сдержанно восприняли его упрёки, тем более что возразить было нечего – план «Волна» провалился по всем пунктам, огромные деньги оказались выброшены на ветер и вообще дело шло к тому, чтобы отказаться от «заказа», вернуть аванс и убраться из Биармии подобру-поздорову… Такой вариант был вполне реален, однако вряд ли кто-нибудь из офицеров, собравшихся в штабе, поддержал бы его – несмотря на свой высокий профессионализм и обусловленное им понимание того, что ты можешь потерпеть поражение, они очень не любили проигрывать. И уж тем более не собирались снесить оскорбление, которое вольно или невольно нанесли батальону биармские Силы самообороны. А потому на вопрос Карташова, намерен ли батальон реабилитироваться и приступить к выполнению обязанностей, взятых перед заказчиком, Звягин ответил, что ни майор, ни сам Колесничий не должны беспокоиться: дело будет сделано в любом случае и при любом развитии ситуации, больше двух дней биармы на «Спирали» не продержатся.
Выдав такое обещание, подполковник затребовал рапорт о текущем положении. За всех пришлось отдуваться капитану Виноградову.
– Ситуация серьёзная, – начал он. – Остров Бярма и территория комбината захвачены. Оборона внешнего периметра организована грамотно. Имел возможность убедиться в этом сам. Дальше проходной просочиться не удалось. На «Спираль» пропускают только по специальным спискам, которые, как я понимаю, утверждают в администрации Белогорода. В поддержку Силам самообороны работает биармская милиция. Кроме того, не следует забывать про резерв из общества «Спортсмены Биармии». И всё же мы вполне можем применить план «Толпа». С привлечением всех имеющихся сил и при условии оказания помощи со стороны Алонца он может получиться. Реализации этого плана препятствуют только два обстоятельства. Во-первых, мы так и не знаем, где находится оперативный штаб противника. Во-вторых, мы потеряли Гурова…
– Что значит «потеряли»? – встрепенулся майор Карташов.
– Он тестировал вчера системы видеонаблюдения. Вышел прогуляться в город и пропал. На телефонные звонки не отвечает. Никак себя не проявляет. Мы проверили по обычной схеме все соответствующие учреждения Белогорода и Алонца: отделения милиции, морги, больницы. Результат нулевой. Гурова нигде нет…
– А вы уверены, что он исчез не по собственному желанию?
Виноградов вздохнул, потом ответил так:
– Вы, товарищ майор, пока плохо представляете себе специфику батальона. Среди нас не может быть предателей.
– Идеальных людей не бывает, – буркнул Карташов. – Может быть, ему предложили больше. Или, допустим, надоело ему с вами слоняться, и он решил сменить команду…
– В том-то и дело, товарищ майор, что у нас добровольческий батальон. Любой из офицеров вправе покинуть его по первому желанию. И даже получить за это отпускные в любимой валюте. Он не имеет права этого делать только в период проведения операции. И ещё одно – мы все очень хорошо знаем друг друга. Пятнадцать лет уже вместе. Завязались связи: личные, деловые, семейные. Среди нас нет предателей.
– Ну хорошо, – сдался Карташов перед уверенностью Виноградова в своей правоте (а может, просто подумал, что в батальоне специального назначения должна быть налажена служба внутренней разведки, позволяющая проводить периодические проверки личного состава, его настроений, тэдэ и тэпэ). – Допустим, этот ваш Гуров – не предатель. Но ведь он пропал. Его что, похитили? Убили?
– Возможно и то, и другое, – признал командир роты разведчиков. – Мы не знаем.
– Разрешите? – поднял руку капитан Коренев, командир второго взвода разведроты, отвечавший за обработку и анализ собираемой информации, а также за информационную игру. – Я допросил ребят, сидевших вчера в офисе. А потом посмотрел компьютер, на котором работал Гуров. Судя по всему, старший лейтенант заметил автобусы с отрядами биармов на проспекте Патриотов и решил взглянуть, что это за автобусы и куда они направляются. Наверное, Гуров был недостаточно осторожен и оказался в плену. Мёртв он или жив, молчит он или даёт показания – не имеет значения. Мы должны исходить из того, что он жив и поёт на допросах соловьём. Значит, нужно сменить план и дислокацию всех подразделений. А конкретнее – ликвидировать офисы, оставить съёмные и купленные квартиры, перевезти штаб и арсенал. Всем непосредственным участникам операции придётся поменять внешность, обзавестись новыми «легендами» и документами. Это займёт, по прикидкам, от пяти дней до недели.
– И обойдётся в кругленькую сумму, – заметил начфин Шамраев.
– Пять дней! – возмутился Карташов. – Пять дней – это недопустимо! Если биармам позволить удержать остров на пять дней, это значит, позволить им забрать остров навсегда! Мы должны быстро ответить на захват!
– Прекратите! – осадил офицеров Звягин. – Давайте разберёмся спокойно. Допустим, Гуров в плену у биармов и под пытками дал показания. Что он может рассказать?
– Он знает всё и всех! – сообшил начальник штаба Бояров. – Он готовил планы. Настраивал оборудование. Участвовал во всех заседаниях штаба…
– Понёс же его чёрт искать приключений… – пробормотал подполковник. – Гуров знает всё. Однако ему совершенно необязательно выкладывать все карты перед противником. Например, он может рассказать о плане «Волна», но умолчать о плане «Толпа»…
– Что это такое? – оживился Карташов. – Я только и слышу целый день об этом плане.
– Этот план был разработан штабом на случай глобального провала, – пояснил Звягин. – Он предусматривает использование минимума личного состава при освобождении острова. Основной ударной
