– Кто вы такие? – спросил Шик. – Милиция? РУБОП? ФСБ? Вы собираетесь нас арестовать?
– Неплохо бы, – сказал Звягин. – Но бессмысленно. Вас уже арестовывали. И неоднократно. И каждый раз выпускали. Мы не собираемся передавать вас в руки закона. Мы хотим лишь знать, кто или что даёт вам право распоряжаться в нашем городе…
Часом позже на одной из многочисленных автостоянок Ветрогорска припарковались бок о бок две машины: красное «вольво» Комаровского и новенькая «девятка» бежевого цвета. За рулём «девятки» сидел Игорь Шамраев. Одет он был в цивильное, обзавёлся бородой и усами, совершенно утратив при этом боевой вид.
– Здесь деньги, – сказал Строкач, передавая Шамраеву дипломат. – Полный расчёт для всех участников.
Шамраев кивнул, забросил дипломат на заднее сиденье «девятки», потом выпрямился и внимательно посмотрел на своего бывшего сослуживца:
– Ты уверен, что эта проблема решена?
Строкач весьма выразительно пожал плечами:
– Думаю, что да, но Шик может считать иначе. Впрочем, это уже моё дело.
– Твоё, – согласился Шамраев. – Но ты Звягина знаешь, он всё любит доводить до конца. Так что при случае предупреди Шика, что во второй раз беседы не будет – положим всех.
Строкач улыбнулся, вспомнив свой недавний разговор с Комаровским.
– Так и передам, – пообещал он. – Слово в слово…
Старший редактор небольшого петербургского издательства «Артикул» Михаил Смирнов был известен среди своих сослуживцев тем, что умел собирать грибы в любую погоду и в любое время года. Свои «грибные места» он держал в секрете и всегда возвращался из леса с полными лукошками. Летом он приносил из леса знакомые и любимые всеми россиянами подосиновики, подберезовики, лисички; осенью – опята, грузди, волнушки; зимой – поздние маслята, грунтовые опята, вешенки; весной – сморчки и строчки. Кто-то из сослуживцев одобрительно относился к увлечению Смирнова, кто-то – презрительно, однако его грибы в соленом и маринованном виде обожали все без исключения.
Вот и на праздник 1 мая, когда все приличные люди расслабляются в компании себе подобных за столом с водочкой и закуской, Михаил с раннего утра отправился на Карельский перешеек, чтобы обойти с проверкой свои плантации, собрать очередной урожай и оценить перспективы на лето. Сойдя с электрички на станции Лосево и углубившись в лес, Смирнов в приподнятом настроении преодолел около шести километров, переходя с просеки на просеку по одному ему известным тропам, пока не выбрался на берег реки Вуоксы. По дороге он делал снимки на свой полупрофессиональный «Зенит», чтобы представить потом сослуживцам виды весеннего Карельского перешейка, или даже отобрать несколько для готовящейся выставки – Смирнов был честолюбив и принимал участие в многочисленных фотовыставках, проходящих в городе. Улыбаясь, Михаил снимал кроны сосен, отражение берез в редких лужах, белку, сидящую на дереве, и зябликов, скачущих в подлеске.
Однако на берегу Вуоксы путешествие Смирнова было прервано самым неожиданным образом. Из зарослей справа и слева по ходу движения вдруг выдвинулись двое в полевой форме маскировочных расцветок, в высоких шнурованных ботинках и в касках, низко надвинутых на глаза.
– Стоять, – негромко приказал тот, что вышел справа.
Смирнов остановился, в недоумении вертя головой. Двое в форме подошли вплотную, и Михаил заметил, что на их лица, подстать форме, нанесена маскировочная краска. Это наводило на определённые размышления. И хотя огнестрельного оружия видно не было, Смирнов уже не сомневался, что если будет нужно, оно сразу появится.
– Ходим? Фотографируем? – поинтересовался тот, который справа. – Шпион, что ли?
«Учения!» – догадался Смирнов, и на сердце у него полегчало.
Он почему-то полагал, что с военными всегда проще договориться, нежели с бандитами.
– Я художник, – сказал Михаил с достоинством. – Я фотографирую лес.
– А зачем его фотографировать? – спросил тот, который справа. – Это же не музей.
– Для меня – музей, – настаивал Смирнов.
Тут подал голос тот, который стоял слева.
– Лечь на землю! – распорядился он, словно пролаял. – Руки за голову!
Михаил растерялся, и тогда тот, который был справа, сделал резкое движение, и старший редактор издательства «Артикул» вдруг очутился на холодной земле, вытянувшись во весь рост и растеряв свои вещи: лукошко укатилось в одну сторону, фотоаппарат отлетел в другую. Было больно и очень обидно. А главное – непонятно, чем он заслужил подобное обращение.
– Обыщи его.
Ловкие руки прошлись по одежде Смирнова. На свет были извлечены две запасные фотопленки, складной перочинный ножик, туристическая карта из серии «По лесам и озерам Карельского», спичечный коробок, ключи от городской квартиры и служебное удостоверение старшего редактора, которое Михаил носил с собой вместо паспорта.
– Старший редактор… – констатировал голос над головой (как показалось Смирнову, разочарованно). – Так-так-так… Делать вам нечего, товарищ старший редактор, вот и попадаете в разные истории.
На памяти Михаила это была первая «разная» история, в которую он «попал», однако полемика по вопросу была в данном случае неуместна.
– Вставайте, – разрешил голос, и Смирнов не без труда поднялся.
Двое в форме и касках смотрели на него.
– Фотоплёнки и карта конфискуются, – объявил тот, который слева. – Советуем вам, товарищ старший редактор, вернуться на станцию. Идите прямо по этой просеке, через два километра будет грунтовка, по ней – направо и до упора. Вам всё ясно?
– Да, – помедлив, ответил Смирнов. – Мне всё ясно.
Тот, который стоял справа, вернул ему удостоверение, нож, лукошко, спички, ключи и разряженный фотоаппарат. Михаил принял свои вещи почти с благодарностью. Извечная российская привычка доверять и подчиняться людям в форме сыграла со Смирновым дурную шутку: он даже не подумал потребовать конфискованные вещи назад или попросить у этих «лесных братьев» предъявить военные билеты. С другой стороны, с двумя бугаями на лесной дорожке не поспоришь, будь ты хоть трижды адвокат и весь из себя правозащитник.
– Счастливого пути, – миролюбиво пожелал тот, который стоял слева.
– Спасибо, – поблагодарил Смирнов и пошёл по просеке туда, куда ему указали.
Через некоторое время его спина в яркой синей куртке затерялась среди деревьев.
– Ты думаешь, он чист? – спросил один из «лесных братьев» у другого.
– Чист, – кивнул его визави. – Пёрся, как медведь. Оделся приметно. «Легенда» дерьмовая. К тому же люди из Конторы в одиночку не ходят.
– В любом случае надо доложиться.
– Доложись.
«Лесной брат» вытащил из нарукавного кармана миниатюрный мобильный телефон в противоударном футляре, ткнул кнопку вызова, потом тихо заговорил в микрофон:
– Был гость. По виду, полный грибник. Отправили к станции.
Выслушав ответ, он убрал телефон на место и взглянул на своего напарника:
– Информация принята. Приказ: занять исходную позицию, продолжать наблюдение.
– Понятно, – согласно кивнул напарник.
Двое «лесных братьев» сошли с просеки, мгновенно слившись с окружающим ландшафтом.
Если бы Михаилу Смирнову каким-то чудом удалось приникнуть через круговое охранение, частью которого был встреченный им дозор, и пройти по берегу Вуоксы на пятьсот метров дальше, он не увидел бы ничего интересного, но зато был бы чрезвычайно рассержен тем обстоятельством, что его грибные места топчет какая-то левая компания, которая не нашла ничего более умного, чем припереться сюда на автобусе «Икарус» и дюжине разнокалиберных автомашин, расставленных теперь в беспорядке, однако в непосредственной близости от большого костра, разведенного опять же от слишком
