зрения – кузнец вполне заслуживал своего прозвища. Равно как и звания устада – мастера, имеющего учеников с собственным именным клеймом.
– А то кто же? – хмыкнул Коблан. – Пошли...
И посторонился, пропуская меня вперед.
Спустя несколько минут мы оказались в просторной и довольно светлой комнате, только почему-то практически пустой. Крохотный резной столик на гнутых ножках, ковер на полу, приземистая тахта в углу – и все.
Ах да – на столике медный кувшинчик редкой красоты и две пиалы.
Кузнец молча наполнил пиалы и придвинул одну мне.
– Ну? – выжидательно и весьма неприветливо спросил он, когда я сделал пару вежливых глотков и поставил пиалу на стол.
Вино было не в меру крепким и горьким.
– Отличное вино, – кривя душой, сказал я. – Просто прекрасное.
– Таверна за углом, – отрезал Коблан, опускаясь на ковер и поджимая под себя мощные волосатые ноги. – Ты что, вино пить ко мне пришел?
Не могу сказать, чтобы начало разговора меня сильно обнадежило. Зато разозлило и вернуло самообладание.
– Дрянь у тебя вино, устад Коблан, – я сел напротив и дерзко ухмыльнулся в лицо кузнецу (вернее, в те островки, что выглядывали из океана бороды). – Напомнишь, я потом распоряжусь, чтоб тебе пару бочек тахирского муската доставили...
Кузнец глянул на меня уже более заинтересованно, а я острее почувствовал, в какое дурацкое положение попадаю.
– Вот, – я закатал правый рукав и показал Коблану обрубок. – Видишь?
– Вижу, – хмуро ответил кузнец. – Не слепой.
– И я вижу, – жестко сказал я. – Так вот, я снова хочу держать меч в этой руке.
– Как ты это себе представляешь? – осведомился кузнец после недолгого раздумья.
– Плохо представляю, – честно признался я. – Что-то вроде железной руки...
И осекся.
Кузнец окинул меня внимательным взглядом с головы до ног.
– Ты дурак? – поинтересовался он.
– Да, – неожиданно для себя самого подтвердил я.
– Похоже, – согласился Коблан. – И кто тебе такое присоветовал?
– Да так, – уклончиво ответил я. – Еще один дурак...
Кузнец сделал изрядный глоток из своей пиалы, встал и прошелся по комнате. Я почувствовал, что в горле у меня пересохло, и тоже поспешил поднести к губам пиалу. За прошедшее время Кобланово вино лучше не стало. Даже наоборот.
– Небось, Друдл? – внезапно спросил Коблан, останавливаясь прямо передо мной.
– Он самый, – выдавил я, подавившись вином.
Кузнец удовлетворенно хмыкнул и опять принялся мерить шагами комнату.
– Друдл, Друдл, Друдл Муздрый, – бурчал он в такт ходьбе. – Друдл... Самый злой язык Кабира. И про меня, небось, говорил, что я – дурак... Говорил или нет?
Я замялся. Сказать правду – обидится кузнец. Соврать – так все равно выплывет, рано или поздно. И вообще, не люблю я врать. Не люблю и не умею.
Я уже открыл было рот, чтобы сказать «да», но вместо этого просто кивнул.
Кузнец остановился посреди комнаты, немного подумал о чем-то своем; потом, видимо, пришел к какому-то определенному выводу и вернулся к столу.
– Если б соврал – выгнал бы я тебя, – доверительно сообщил мне Железнолапый. – В шею. А так – давай поговорим...
...В кузнице было очень жарко. В углу пылал горн, бросая во все стороны горячие красные отсветы. Другими источниками света служили: небольшое оконце под потолком и несколько горевших на стенах факелов. Двое подмастерьев усердно звенели большим и малым молотами, придавая замысловатую форму раскаленной, пышущей жаром полосе металла – видимо, гарде будущего меча.
Третий подмастерье орудовал мехами, раздувая горн – который и без того, на мой непросвещенный взгляд, горел достаточно хорошо.
По стенам на вбитых крюках были развешаны в образцовом порядке молоты, молотки, молоточки, зубила, клещи, щипцы и еще превеликое множество всяких инструментов, названия которых я не знал.
Пахло огнем (если огонь имеет запах), раскаленным железом и еще чем-то непонятным, но приятно возбуждающим.
Пока я с интересом осматривал кузницу, Коблан сделал мне нетерпеливый знак рукой, приглашая следовать за собой.
В противоположной от входа стене кузницы, в трех шагах от горна, обнаружилась еще одна, не
