всему тоннелю и с грохотом выбросила белесое облако в галерею, будто кто-то выстрелил из пушки.
Леший был уверен, что тоннель завалило, но оказалось, что основная энергия взрыва ушла в толщу бетона, проломила его и пробила большое углубление в грунте.
– Вот видишь, инструменты и пригодились, – усмехнулся Миша. – Нам надо прорыть примерно три метра…
И на этот раз он не ошибся. Через два с половиной метра кирка ударилась в старинную красную кладку.
Политические небожители: депутаты, делегаты, министры, даже руководители ветвей власти, даже председатель правительства, да что там – даже сам Президент! – все они, в отличие он настоящих, небесных небожителей, потребляют пищу, пьют воду и более крепкие напитки, которые перерабатываются организмом и должны выбрасываться наружу в виде отходов жизнедеятельности. И в момент этого самого выбрасывания представители государственного олимпа ничем не отличаются от какого-нибудь сантехника дяди Пети или кремлевского электрика Ивана Ивановича.
И хотя у высших руководителей существуют изолированные, богатые, чистые, дезинфицированные, дезодорированные и тщательно охраняемые туалеты, их испражнения все равно, пробежав по элитным трубам, попадают в общую канализацию.
Со времен Иоанна IV благородные кремлевские нечистоты вытекали в смердящий мир простолюдинов по каналу, сложенному из твердого красного кирпича в толще Боровицкого холма. Ни сам подозрительный и осторожный Грозный, ни наводящий ужас Малюта Скуратов не озаботились поставить поперек какую- нибудь решетку. Скорей всего потому, что в те времена даже малое баловство не поощрялось: за воровство вполне могли руку отрубить, а за противогосударственный умысел – четвертовать, сжечь или заживо кожу содрать. Так что никакому татю и в голову не могло прийти тайно лезть в Кремль!
Возможно, по тем же причинам не додумался до решеток не менее грозный и подозрительный Иосиф Виссарионович со своим главным телохранителем генералом Власиком и предусмотрительнейшим Лаврентием Павловичем.
Годы шли, менялись Генеральные секретари и Президенты, кремлевское хозяйство перестраивалось, хотя специфика Кремля ограничивала возможности даже самого главного советского перестройщика. Но новые линии канализации по-прежнему подводились к каналу из красного кирпича, который исправно и безотказно принимал все кремлевские стоки.
И хотя к концу ХХ века все тоннели связи, линия метро-2 и другие спецсооружения были перекрыты по периметру Кремля решетками, сигнализациями и постами вооруженной охраны, современные канализационные коллекторы никакими заградительными барьерами не оборудовались, поскольку располагались внутри стены. А о просчетах Иоанна Грозного ни один из комендантов или начальников службы безопасности Кремля не задумывался.
По канализационному тоннелю из красного кирпича и шли Миша с Лешим. Хлюпало под ногами и воняло здесь так же, как и в обычном канале. Миша пытался надеть респиратор, но и респиратор, и инфракрасные очки на лице не помещались, поэтому он предложил его Лешему. А Леший, неизвестно почему, отказался.
Они шли долго – может, сорок минут, может, час.
– Все, стену прошли, мы внутри! – сказал, наконец, Миша.
– Интересно… А как узнал-то? – буркнул Леший. – Или тоже из твоей Керчи позвонили?
Миша пожал плечами.
– При чем здесь Керчь? По расстоянию определяю. И по интуиции…
Леший помрачнел. Вокруг ничего не изменилось. И интуиция ничего не подсказывала. Кроме одного: в инфракрасных очках у Миши скрыт особый GPS-навигатор, в отличие от обычных, действующий под землей и сопрягающий подземный мир с изображением поверхности. И конечно, этот уникальный прибор, равно как и все остальное невиданное снаряжение, новый знакомый приобрел у себя в Керчи. Только географические координаты этой «Керчи» лежат далеко от России, в совсем другой части земного шара…
Глава 7
Жены шпионов – 2. Русская жена
На циферблате электронных часов зеленые черточки сложились в цифры: 05.45. Светлана проснулась, как от толчка, приподняла подушку, прислонила к спинке кровати, села, оперевшись спиной. 05.46. За окнами темень. А сна ни в одном глазу, будто крепкого кофе напилась.
Включила ночник.
Сергей, который всегда спал по-военному чутко, сейчас даже не пошевелился, не поморщился, лежал себе в «утробной» позе, как маленький ребенок, поджав колени к подбородку, спящее лицо вытянуто в удивленной гримасе, рот приоткрыт. Никто и никогда не видел «железного полкана» Мигунова таким беззащитным, потерянным, беспомощным. Никто! Кроме нее, его жены…
Для начальства это был квалифицированный, умный исполнитель, который явно играет не в своей лиге и при другом жизненном раскладе сам мог приказывать своим нынешним начальникам – радость от того, что этого не произошло, во многом определяла уважительный тон в общении с ним. Конечно, уважительный в армейском эрзац-варианте: «тыкать» – «тыкали», но на хер не посылали. Часто, во всяком случае, не посылали.
Для подчиненных же Мигунов был «нормальным мужиком», но строгим служакой: не прощал разгильдяйства, некомпетентности, нежелания волочь тяжелую армейскую лямку, пресекал подхалимаж и наушничество, безжалостно искоренял любые нарушения режима секретности, но к добросовестным и умным сотрудникам относился по-человечески: кому-то помог квартиру получить, кому-то путевку в санаторий достал, нескольким – детей в ракетный институт устроил, благо связи у него там были хорошие.
Имелись и другие ипостаси, другие, весьма неожиданные лики полковника Мигунова, знакомые только ей, Светлане Мигуновой, его жене… Одного бы лучше не знать… Нет, лучше бы его вообще не было! Но отделить от человека какую-то часть – хорошую или плохую, – попросту невозможно…
Она тихо встала. Под ногой, как назло, тут же что-то стукнуло. Пульт управления видеосистемой. Света подняла его, положила на тумбочку со своей стороны. Вечером они с полковником Службы правительственной связи Мигуновым развлекались просмотром старомодного голландского порно – здоровый парень в цилиндре и с гирьками на шнурах приходит в пряничный особнячок – дымоходы прочистить, а там три блондинки! Ну, тут и началось…
Трубочист, надо сказать, от работы не отлынивал, чистил все как надо, причем в жанре консервативной классики: никакого садо-мазо, никакой зоофилии, никаких извращений – все чинно-благородно. Она сама купила этот диск и сама включила – так доктор выписывает микстуру, – чтобы расслабить супруга. У него начались неприятности на службе, вон как осунулся, синие круги под глазами, ест плохо, да и бессонница… Расслабила вроде бы, все нормально – сама сразу отключилась, но через час сработал тревожный будильничек в мозгу, вынырнула она из сладкого забытья – а место рядом пустое, холодное… И сразу мурашки по телу от страха – дома-то оружия полным-полно, как бы до плохого не дошло… Нашла Сережу в подвале: не спится, говорит, спички искал. А зачем ему спички? Еле затащила мужа в постель, обняла, приголубила, успокоила. И опыт, смотри-ка, удался: грозный полковник сопит, как младенец, забыв обо всех своих печалях и тревогах. Только что это он на тумбочку положил, когда ложился?
Света осторожно, на цыпочках, обошла кровать, провела пальцами по полированному дереву, нащупала что-то маленькое, поднесла к глазам, чтобы лучше рассмотреть при слабом голубоватом свете ночника. Пластиковый прямоугольник со скошенным уголком: с одной стороны металлические контактики вытарчивают – на телефонную сим-карту похож, только побольше. Вот что хотел сжечь Сереженька. Флешку – накопитель информации. Видно, и вправду вчера спичек не нашел, положил рядом, чтобы сразу, как проснется, спалить… Бедный, бедный Сережа, как он мучается…
Хотя спать этой ночью пришлось немного, Света чувствовала себя прекрасно и выглядела свежо. Пять минут на душ, семь – на макияж. Она не понимала женщин, которые подолгу торчат перед зеркалом. Если рожа овечья – не нарисуешь лицо человечье!
Потом заварила себе чашку зеленого чаю, сварила яйцо всмятку, приготовила бутерброд с сыром.
