Николай Райвич
Избранное
Отец Никифор
БАТЮШКА
Отец Никифор закончил молитву и сел обедать.
Чугунок со щами уже дымился на столе, попадья нарезала хлеб и лук.
— Сейчас-сейчас, касатик, проголодался, чай, — приговаривала она, нежно, но робко поглядывая на отца Никифора.
— Ну, что ж, — сказал тот, устало взглянув на попадью, — водочку-то неси.
Попадья засеменила к погребу:
— Холодненькой достану, что Пантелеймон давеча принёс.
Вот уж и голова попадьи с поднятой над ней бутылью показалась из погреба. Да видать поспешила она, оступилась. Грохот и звон бьющегося стекла вывели батюшку из задумчивости. С минуту сидел он, слушая оханья попадьи и осознавая случившееся, а осознав, только и молвил:
— Тьфу, дура ёбаная, — и снова погрузился в свои мысли.
АНФИСА
Вся деревня знала, что Анфиска — блядь.
Идёт она, бывало по улице — морда накрашена, подол за пояс заткнут, не то что ляжки — чуть ли не жопа видна — и бесстыжими глазами по сторонам зыркает.
Пелагея, отца Никифора соседка, тут сразу же за коромысло — и давай мужика своего хуячить — чтоб неповадно было. И уж по всей деревне бабы окна да двери затворяют.
И только отец Никифор тогда выходит из дому, становится посреди улицы и плюёт, плюет ей вслед, пока та совсем не скроется из виду.
СКОТИНА
Отец Никифор ждал в гости отца Онуфрия из соседней Хряковки.
Попадья напекла пирогов с мясом и с капустой. Она уже волновалась:
— Глянь, батюшка, времени-то уж осьмой час, а отец Онуфрий всё чтой-то не едет.
— Приедет, — успокаивал её отец Никифор, — куда он денется, скотина.
ДАРМОЕДЫ
Отец Никифор захворал: вечером жар начался, ночь спал плохо, всё охал да ворочался, попадья извелась вся.
С утра пришли его проведать купец Пантелеймон да Николка Ебанько, столяр. Видят — жар не меньше, Николка и говорит:
— Может за доктором съездить?
— Да не любит он их больно, докторов-то, — отвечает попадья.
Тут и больной глаза открыл и говорит:
— Не люблю. Не люблю докторов. И столяров не люблю. И купцов не люблю. Дармоеды.
ДИАВОЛ
Однажды отец Никифор увидел Диавола.
Был он тогда у Пантелеймона на именинах и вышел на двор по нужде.
Видит — Он, возле амбара маячит. Отец Никифор — в сени, схватил пантелеймонову двустволку, валенки надел, и на улицу.
Тот от него удирает через огороды, в поле, в лес уйти норовит. Но и отец Никифор не отстаёт: через изгороди, по сугробам… Остановится, прицелится, стрельнет, и снова за ним…
Только к утру вернулся. И слёг: месяц хворал. Говорит, убил. Уж за версту от Хряковки. Мужики ходили, правда, не нашли ничего.
Чёрт его знает, дело тёмное.
БЛИНЫ
(КОСАРИ)
Любил отец Никифор по утрам ходить на косарей смотреть. Смотрит, как мужики сено косят, любуется: «Ладно косят!» — думает. Аппетит нагуляет и к обеду домой возвращается.
Возвращается, думает: «Вот сейчас пельменей покушаю.» А в тот раз попадья блинов напекла.
— Отведай, — говорит, — со сметанкой, с грибочками или с вареньем.
— Сметанка, грибочки, — передразнил отец Никифор, — водка да рыла свиные кругом. — И, вздохнув, только немного съел и пошёл отдыхать.
ДРАКА
Отец Никифор поужинал и теперь сидел возле печки и смотрел на огонь. Тут на улице мужики затеяли драку. Отец Никифор поспешил к окну. Но мужики подрались совсем недолго и разошлись. Тогда отец Никифор вернулся к своему месту возле печки и продолжал смотреть на огонь.
