— Утопите в речке! — кричали хором вспыльчивый Атаккуй, Смит Горячка и верный Джонс.
Но Спускунет уцепилась за шею архиепископа и так громко и пронзительно выла: «Лорд-канцлер, я требую правосудия!..» — что все замерли на месте. Что до Розальбы, то статс-дамы вынесли ее вон без чувств; и если бы вы знали, сколько скорби было в глазах Перекориля, когда унесли его милую, свет очей его, его радость, любовь и надежду, а рядом с ним появилась эта мегера Спускунет и снова завопила: «Правосудия! Правосудия!»
— Заберите все деньги, что украл Развороль, — предложил ей Перекориль. — Двести восемнадцать миллионов или около того. Немалая сумма.
— Я и так получу их, когда выйду за тебя! — отвечала Спускунет.
— Я дам в придачу все бриллианты короны, — еле выговорил король.
— Я и так их надену, когда стану королевой! — отвечала Спускунет.
— Ну возьми половину, три четверти, пять шестых, девятнадцать двадцатых моего королевства, — умолял дрожащий монарх.
— Предлагай всю Европу — без тебя не возьму, мой милый! — воскликнула Спускунет и осыпала поцелуями его руку.
— Но я не хочу, не могу, не в силах!.. Я лучше откажусь от престола! кричит Перекориль, пытаясь вырвать у нее свою руку; но Спусси держала ее, как в клещах.
— Я ведь успела кое-что прикопить, дружок, — говорит она, — и вообще, нам с тобой будет рай и в шалаше. Король почти обезумел от ярости.
— Не женюсь я на ней! — выкрикивает он. — Фея, добрая фея, посоветуй, как мне быть!.. — И он стал в растерянности оглядываться по сторонам и тут увидел строгое лицо Черной Палочки.
— «И что эта Черная Палочка все пристает ко мне с советами, напоминает, что нужно держать слово? Может, ей кажется, что мне не хватает благородства?..» — повторила фея кичливые речи Перекориля.
Он не выдержал ее пристального взгляда; он понял: никуда ему не уйти от этой пытки.
— Что ж, ваше преосвященство, — сказал он таким убитым голосом, что святой отец вздрогнул, — коли фея привела меня на вершину блаженства только затем, чтобы низринуть в бездну отчаяния, коли мне судьба потерять Розальбу, я, по крайней мере, сберегу свою честь. Встаньте, графиня, и пускай нас обвенчают; я сдержу свое слово, только мне после этого не жить.
— Перекориль, миленький! — закричала Спускунет, вскакивая с места. — Я знала, знала, что твое слово крепко, знала, что мой королевич — образец благородства. Скорее рассаживайтесь по каретам, дамы и господа, и едем в церковь! А умирать не надо, дружочек, ни-ни. Ты позабудешь эту жалкую камеристку и заживешь под крылышком своей Барбары! Она не хочет быть вдовствующей королевой, разлюбезный мой повелитель! — Тут старая ведьма повисла на руке бедного Перекориля и, поглядывая на него с тошнотворными ужимками, засеменила рядышком в своих белых атласных туфельках и впрыгнула в ту самую карету, которая должна была везти в церковь его и Розальбу. И опять загремели пушки, затрезвонили все колокола, люди вышли на улицу, чтобы кидать цветы под ноги жениху и невесте, а из окна раззолоченной кареты им кивала и улыбалась Спусси. Вот ведь мерзкая старуха!
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
в которой разыгрывается последние действие нашего спектакля
Бесчисленные превратности судьбы, выпавшие на долю Розальбы, необычайно укрепили ее дух, и скоро эта благородная юная особа пришла в себя, чему немало способствовала замечательная эссенция, которую всегда носила в кармане Черная Палочка. Вместо того чтобы рвать на себе волосы, тужить и плакать и вновь падать в обморок, как поступила бы на ее месте другая девица, Розальба вспомнила, что должна явить подданным пример мужества; и, хотя она больше жизни любила Перекориля, она решила не вставать между ним и законом и не мешать ему выполнить обещание, о чем и поведала фее.
— Пусть я не стану его женой, но я буду любить его до гроба, — сказала она Черной Палочке. — Я пойду на их венчание, распишусь в книге и от души пожелаю молодым счастья. А потом я вернусь к себе и поищу, что бы такое получше подарить новой королеве. Наши фамильные драгоценности чудо как хороши, а мне они уже не понадобятся. Я умру безмужней, как королева Елизавета,[15] и перед смертью завещаю свою корону Перекорилю. А сейчас пойдем, взглянем на эту чету, милая фея, я хочу сказать его величеству последнее «прости», а потом, с твоего позволения, возвращусь в свое царство.
Тут фея с особой нежностью поцеловала Розальбу и мигом превратила свою волшебную палочку в поместительную карету четверней со степенным кучером и двумя почтенными лакеями на запятках; уселась вместе с Розальбой в эту карету, а следом за ними туда влезли и Обалду с Анжеликой. Что касается нашего честного Обалду, то он плакал навзрыд, совершенно убитый горем Розальбы. Сочувствие доброго принца очень растрогало королеву, и она пообещала вернуть ему конфискованное поместье его отца, светлейшего Заграбастала, и тут же в карете пожаловала его высочайшим званием первого князя Понтии. Карета продолжала свой путь, и так как она была волшебная, то скоро догнала свадебный кортеж.
В Пафлагонии, как и в других странах, существовал обычай, по которому до венчания жениху с невестой надлежало подписать брачный контракт, и засвидетельствовать его должны были канцлер, министр, лорд-мэр и главные сановники государства. А так как королевский дворец в это время красили и заново меблировали и он был еще не готов к приему новобрачных, те надумали поселиться поначалу во дворце принца — том самом, где жил Храбус до захвата престола и где появилась на свет Анжелика.
Свадьба подкатила ко дворцу; сановники вышли из экипажей и стали в сторонке; бедная Розальба высадилась из кареты, опираясь на руку Обалду, и почти в беспамятстве прислонилась к ограде, чтобы в последний раз посмотреть на своего милого Перекориля. Что же касается Черной Палочки, то она, по обыкновению, выпорхнула каким-то чудом в окно кареты и сейчас стояла у порога дворца.
Король поднимался по дворцовым ступеням об руку со своей ягой до того бледный, словно всходил на эшафот. Он только взглянул исподлобья на Черную Палочку: он был зол на нее и думал, что она пришла посмеяться его беде.
— Прочь с дороги, — надменно бросает Спускунет. — И чего вы всегда суетесь в чужие дела, понять не могу!
— Так ты решила сделать несчастным этого юношу? — спрашивает ее Черная Палочка.
— Да, я решила стать его женой, вот так! Вам-то какая печаль? И потом, слыханное ли дело, сударыня, чтобы королеве говорили «ты»? — возмущается графиня.
— И ты не возьмешь денег, которые он тебе предлагал?
— Не возьму.
— Не вернешь ему расписку? Ты же знаешь, что обманом заставила его подписать эту бумагу.
— Что за дерзость! Полисмены, уберите эту женщину! — восклицает Спускунет.
Полисмены кинулись было вперед, но фея взмахнула своей палочкой, и они застыли на месте, точно мраморные изваяния.
— Так ты ничего не примешь в обмен на расписку, Спускунет? — грозно произносит Черная Палочка. — В последний раз тебя спрашиваю.
