Западную Европу, обладает огромной ударной мощью. Сейчас у нее руки развязаны: «странная война» на Западе мало беспокоит немцев. Используя развитую сеть железных и шоссейных дорог; Гитлер может в короткие сроки сосредоточить крупные силы против наших западных границ и бросить их на нас. В этих условиях нам, как мы рассуждали, следовало бы выделить в состав эшелона прикрытия границы столько войск, чтобы они смогли отразить первый вражеский удар. Под прикрытием этого мощного заслона нам легче будет подтянуть резервы и перейти в контрнаступление.
И я без колебаний ответил, что согласен с начальником штаба и поддерживаю предложенный им план.
— Неправильно вы мыслите, — вздохнул командующий. — Согласиться с вами не могу. — Он закрыл папку и протянул ее мне: — Дорабатывайте план, как я сказал, чтобы в резерве оставалось возможно больше сил.
Пока штабы скрупулезно разрабатывали оперативные планы отражения возможной агрессии, в войсках округа шла напряженная боевая учеба. Была завершена тактическая подготовка одиночного бойца и началась отработка тактики мелких подразделений. Большая часть учебного времени отводилась решению вопросов наступательного боя. Не упускалась из виду и оборона. Генерал Кирпонос требовал, чтобы бойцы привыкали к танковым атакам. Возвращаясь из войск, штабные офицеры с восхищением рассказывали о том, как хладнокровно ведут себя молодые красноармейцы, когда ревущие танки на полном ходу проскакивают через боевые порядки подразделений.
Боевая подготовка сочеталась со строительством оборонительных рубежей, которые возводились вдоль границы. Войска испытывали огромное напряжение.
Во второй половине февраля последовало распоряжение: начальнику штаба округа с группой генералов и офицеров, принимавших участие в разработке плана прикрытия государственной границы, срочно прибыть в Москву. Вместе с Пуркаевым поехали начальник штаба ВВС генерал-майор авиации Н. А. Ласкин, начальник 5-го отдела штаба округа генерал-майор И. И. Трутко, начальник войск связи генерал-майор Д. М. Добыкин, начальник военных сообщений полковник А. А. Коршунов, я и мой заместитель полковник А. И. Данилов.
Внезапный вызов в Москву, с одной стороны, встревожил: неужели разработанный нами план столь плох, что его придется переделывать? С другой стороны, поездка меня радовала: предстояла встреча с семьей, которую я не видел почти полгода.
В Москве все наконец прояснилось: мы должны принять участие в рассмотрении мероприятий по дальнейшему укреплению государственной границы.
В это время в центре внимания всей общественности была XVIII партийная конференция. Она рассмотрела задачи в области промышленности и транспорта и другие важнейшие вопросы. Были отмечены крупные успехи в развитии социалистической экономики. И вместе с тем Центральный Комитет партии с большевистской прямотой вскрывал недостатки. При чтении материалов конференции невольно припоминались слова В. И. Ленина о том, что по тому, как партия относится к допущенным ошибкам, судят о ее силе, о ее серьезности. Этим здоровым критическим духом было в какой-то мере пронизано и празднование 23-й годовщины Красной Армии. В докладах на торжественных собраниях звучали далеко не одни фанфары. Такой же была и статья Г. К. Жукова, помещенная в праздничном номере «Красной звезды». Начальник Генерального штаба решительно выступил против шаблона и условностей в боевой учебе войск. Он подчеркнул, что эти условности особенно недопустимы сейчас, когда международная обстановка заставляет нас каждую минуту быть в полной боевой готовности.
На XVIII партийной конференции командующий Киевским Особым военным округом М. П. Кирпонос был избран кандидатом в члены ЦК ВКП (б). Немного позднее ему присвоили звание генерал-полковника. Мы искренне поздравили Михаила Петровича.
В начале марта осложнилось положение на Балканах. Советское правительство заявило болгарскому правительству о том, что допуск германских войск на территорию страны ведет к расширению сферы войны и втягиванию в нее Болгарии и что Советское правительство встревожено этим фактом. Событие настораживающее. Оно заставило всех нас еще усиленнее работать над планом укрепления границы.
Выполнив задание, мы в середине марта вернулись в Киев. В штабе округа нас ждали. Мои немногочисленные помощники задыхались от нарастающей с каждым днем лавины срочных дел. Начальник Генерального штаба потребовал от округа провести опытные учения с целью практической проверки организации стрелковой дивизии военного времени. Предписывалось одно из соединений довести до военных штатов: рядовой и сержантский состав пополнить запасниками, призванными на учебные сборы, офицеров прикомандировать на время из других дивизий, а технику и вооружение взять из неприкосновенного запаса. С такой полнокровной дивизией предполагалось провести марш, учебные наступательные и оборонительные бои, чтобы уточнить управляемость и мобильность частей, их обеспеченность огневыми средствами, возможности тыловых подразделений. Одним словом, убедиться в соответствии новых штатов стрелковых дивизий требованиям современной войны.
Это была огромная по объему и очень кропотливая работа. Завершить ее Генеральный штаб предполагал к осени 1941 года. Читатель уже понимает, что задача так и не была выполнена до конца. Война застала наши дивизии укомплектованными по штатам мирного времени. В районе Славута, Ровно, Изяславль, Шепетовка развернулись большие учения под руководством генерал-инспектора кавалерии Красной Армии Оки Ивановича Городовикова. Тема: «Марш и встречный бой усиленного кавалерийского корпуса, действующего на фланге армии». В учениях участвовали 5-й кавалерийский корпус в составе 3-й и 32-й кавалерийских дивизий, а также танковая, моторизованная и авиационная дивизии. Местность была выбрана трудная, со множеством речушек и болот, разлившихся от весеннего половодья. Легко себе представить, как доставалось войскам. В таких условиях особенно сложно добиться взаимодействия между разнородными соединениями и частями. Всем пришлось потрудиться. К сожалению, наряду с правильными выводами, которые очень пригодились в боях, были сделаны и сомнительные умозаключения. Руководители учений, огорченные некоторыми неудачами, пришли, например, к рекомендации: «Передвижения танковых и моторизованных дивизий ночью избегать». Почему? Видите ли, усложняется управление войсками, темп марша снижается, возможны аварии, а ремонтировать технику в темноте страшно трудно. Категорически отвергались и ночные атаки: после них, дескать, и людей не соберешь.
Война зачеркнула эти рекомендации. Она заставила совершать марши чаще всего в ночное время да и ночными атаками не пренебрегать.
Мне пришлось в первую очередь заниматься армейскими планами прикрытия государственной границы. В этом деле мы раньше тесно сотрудничали с генералом Германом Капитоновичем Маландиным. Но теперь он уехал — его назначили начальником Оперативного управления Генерального штаба. А на его место прибыл мой однокашник по Академии Генштаба генерал-майор Алексей Иннокентьевич Антонов. Он был удивительно похож на своего предшественника и характером, и умом, и образованностью. Даже во внешнем облике между ним и Маландиным было какое-то неуловимое сходство. Антонову до военной службы тоже удалось пройти полный курс гимназии и первый курс лесного института. Он так же, как и Маландин, в первую мировую войну окончил юнкерское училище. С 1919 года — в Красной Армии, на фронтах гражданской войны. Впервые мы встретились с ним в 1936 году в Академии Генерального штаба, куда он прибыл с должности начальника оперативного отдела Харьковского военного округа. Но не успел Антонов проучиться и года, как его срочно отозвали из академии и назначили начальником штаба столичного военного округа. Потом он преподавал в Военной академии имени М. В. Фрунзе. И вот незадолго до войны судьба снова свела нас вместе.
Решая организационно-мобилизационные вопросы, Антонов сумел быстро разобраться в обстановке, оценить всю важность плана прикрытия границы. Он оказал огромную помощь во всей нашей работе.
Армейские планы прикрытия государственной границы разрабатывались под непосредственным руководством и контролем командования округа. Были вызваны начальники штабов всех армий с группами офицеров, допущенных к этой работе. Все это время они безвыездно находились в Киеве. К нашему возвращению из Москвы планы уже были готовы. К счастью, больших переделок не потребовалось.
В конце марта генерала Пуркаева вызвали в Москву.
Возвратился он необычно оживленным и очень довольным. Его самоотверженный труд был отмечен вторым орденом Красного Знамени.
Из столицы начальник штаба привез последние новости. В частности, он рассказал, что в Москве
