– Я ожидал от вас большего, миссис Роуленд. Вы ведь понимаете, что означает ваше открытие?
Уже несколько дней ему не давала покоя одна мысль. Она прокрадывалась в его мозг, как настойчивый любовник прокрадывается в дом любимой, минуя все запоры и преграды, чтобы нашептывать сладостные слова у трепещущих занавесок в будуаре юной девы. И мысль эта состояла в том, что он был бы очень не прочь жениться на миссис Роуленд, если бы та согласилась взять его в мужья.
Но бремя прошлых лет не давало расцвести его надеждам. «Какое право ты имеешь? – злобно шипел какой-то голос. – Какое право имеешь на любовь такой добропорядочной, такой красивой и мудрой женщины, как миссис Роуленд? Ты не имеешь права на счастье, потому что всю свою жизнь разрушал чужое».
Но так было раньше. Теперь, сбросив с себя рабство вины, он был волен прожить остаток лет в свое удовольствие, бок о бок с миссис Роуленд. И если ему повезет, то она станет его верной подругой и любовницей.
Увидев, как заблестели глаза герцога, Виктория с улыбкой спросила:
– Так что же означает мое открытие? Что еще не поздно устроить грандиозный прием?
– Нет, оно означает совсем другое. Теперь я знаю, что я вправе попросить вашей руки.
Виктория не была так ошеломлена даже в тот день, когда вдруг обнаружила, что любит Джона Роуленда.
– Вы хотите на мне жениться?..
– А к чему же я, по-вашему, вел? Разве я не ухаживал за вами по всем правилам? Господи, да я даже чай пил! Вы должны быть польщены, потому что я охотнее бы напился из лошадиной поилки.
– Я думала, вам хочется поговорить о делах минувших лет. Или, самое большее, склонить меня к необременительной интрижке.
– Я по-прежнему не прочь вспоминать о прошлом. И я решительно настроен уложить вас в постель. Однако ни то ни другое не препятствует женитьбе.
– Но мне через год и три месяца исполнится пятьдесят! – вскричала Виктория и умолкла в изумлении: надо же – она выдала тайну, которую так ревностно хранила!
– Вот и замечательно. Выходит, вы даже моложе, чем я думал.
Глаза Виктории округлились:
– И сколько же лет вы мне прибавили?
– Нисколько. Я поразмыслил над нашей с вами разницей в возрасте и понял, что она меня совершенно не волнует. Раз уж вы нашли свое счастье в браке с человеком старше вас на девятнадцать лет, то чем вам может повредить союз с мужчиной моложе вас на несколько годков?
– Но я… Я не смогу подарить вам наследника.
– За что сын моего кузена будет вам искренне признателен. – Лангфорд взял Викторию за руку, отчего голова у нее пошла кругом. – Уверяю вас, в моем возрасте мысль о детях доставляет мало радости. Мой племянник – весьма достойный молодой человек, и я безо всякого сожаления завещаю Ладлоу-Корт ему.
Виктория боролась с соблазном немедленно сказать «да». О, как отчаянно она боролась! Со времен изобретения шоколадного пирога она не знала большего искушения, чем то, которым ее только что поманил герцог. Ее светлость герцогиня Перрин! От этих волшебных слов Викторию до самого нутра пробирала дрожь удовольствия. Подумать только, в ее-то годы, когда дряхлость уже дышит в спину, она все еще могла заполучить не только вожделенное положение в обществе, но и руку мужчины, который некогда слыл самым неуловимым холостяком королевства! Это какой же надо быть дурой, чтобы ответить отказом?
Отдернув руку, она вскочила со стула и с дрожью в голосе воскликнула:
– Нет-нет, милорд! Женитьба на мне мало чем отличалась бы от ваших попыток привести Ладлоу-Корт в тот вид, какой он имел при жизни ваших родителей.
Лангфорд нахмурился.
– Не вижу между этими вещами ничего общего.
– Ну как же вы не понимаете? Меня, как и эти обои, выбрала ваша мать!
– Значит, следуя велению своего сердца – не говоря уже о велении своих чресел, – я всего лишь искупаю вину за юношеское пренебрежение сыновним долгом, запоздало выполняя волю покойной матушки? Я правильно ухватил суть?
Как бы ей хотелось, чтобы все было иначе, но против правды не пойдешь. Она, Виктория, была всего лишь ниточкой, связывавшей Лангфорда с безвозвратно ушедшей юностью.
– Да, вы правильно поняли.
– Чем же вас не устраивает столь благородное намерение?
Черт бы его побрал! Как можно дурачиться в такой момент?! Сделав над собой усилие, Виктория проговорила:
– Полагаю, что это не столько благородное намерение, сколько заблуждение души. Ваша уважаемая матушка сейчас гордилась бы своим изменившимся до неузнаваемости сыном. Так что не надо больше ничего заглаживать и искупать.
Герцог кивнул и тотчас же спросил:
– Значит, на ваш взгляд, это самое главное и непреодолимое препятствие?
– Да.
