доходит даже до доказательства Божьего бытия с помощью аргументов, которые более четырех веков назад впервые применили Ансельм Кентерберийский и Фома Аквинский. Вероятно, Декарт прибегнул к их философским умозаключениям, дабы не обидеть церковь.
И хотя картезианское сомнение не было столь уж новым положением в философской науке, во времена Декарта оно было сочтено оригинальным.
Сомнение и выводы Декарта очень походили на философские идеи Блаженного Августина, которые тот сформулировал двенадцать веков назад, но у Августина они не являлись основой его учения, поэтому во внимание не принимались.
Гораздо интереснее тот факт, что еще раньше португальский философ Франциско Санчес выдвинул почти такую же программу всеобъемлющего сомнения в своем поразительном трактате «Quod Nihil Sicitur» («Почему невозможно ничего познать»). Он был опубликован за шестьдесят лет до появления «Размышлений» Декарта, в 1581 году. К счастью для Санчеса, его труд мало кого заинтересовал, в противном случае он окончил бы свой жизненный путь как великий философмученик, в возрасте тридцати одного года.
Декарт не стремился к славе мученика, но хотя он и обладал свойствами характера, ведущими к безвестности (в иных обстоятельствах его праздность наверняка одержала бы над ним верх), он вовсе не желал оставаться в тени. Он жаждал быть услышанным, но и стать известным тоже. Декарт был абсолютно уверен в собственной правоте, но прикладывал все усилия для того, чтобы и церковь была убеждена в том, что он прав. Поэтому по его настоянию отец Мерсенн послал рукопись «Размышлений » таким светилам европейской мысли, как Гассенди, Гоббс и Арно. И они ответили, предложив свои возражения теориям Декарта. Декарт разозлился, но его убедили добавить к рукописи свои ответы, и в 1641 году «Размышления» были опубликованы вместе с возражениями известных умов и контрдоказательствами Декарта.
Разумеется, по выходе в свет «Размышления»
Декарта спровоцировали еще большие на него атаки. Иезуиты правильно поняли, что картезианское сомнение и «Cogito ergo sum» влекут за собой конец схоластики и учения Фомы Аквинского.
В дискуссии по поводу книги приняли участие и в Нидерландах, и для Декарта наступили плохие времена. Ректор Утрехтского университета обвинил Декарта в атеизме. Он очень ловко уподобил философа Лючилло Ванини, который был обвинен в том, что преднамеренно предоставил слабые и невыразительные доказательства бытия
Бога. (Ванини был сожжен на костре в 1619 году в Тулузе.) Еще более дискредитирующие нападки последовали со стороны других значимых лиц, которые обвинили Декарта в ереси. В то время атеизм считался не таким опасным, как ересь; обвинение в ереси вело к ужасным последствиям.
Но к счастью, за Декарта вступился французский посол, и постепенно травля пошла на спад, хотя еще некоторое время имя и труды Декарта находились под запретом в пределах Утрехтского университета. В конечном итоге этот запрет был снят после того, как преподаватели математики заявили, что не в состоянии учить геометрии без применения декартовых координат.
Декарт стал знаменитым во всей Европе, его слава была настолько велика, что его труды читали даже короли. Когда молодая королева Швеции Христина случайно натолкнулась на одну из его книг, она была настолько потрясена, что пригласила его ко двору. Он обязан приехать в Стокгольм, дабы обучать ее философии. Но долгие трудные годы в ожидании славы и праздных размышлениях наложили свой отпечаток на характер Декарта.
В свои пятьдесят три года он не переезжал ни разу целых четыре года. Жил он в крохотном поместье в Эгмонд-Биннен, в двадцати милях от Амстердама на берегу моря. Размышлениям он предавался у себя в восьмиугольном кабинете, любуясь из окна старым садом. Изредка ездил в Париж, где обсуждал свои идеи со старыми партнерами по тренировке ума: Гассенди, Паскалем, Гоббсом и Арно.
Долгое путешествие на север в Швецию его не привлекало. Но королева Христина была женщиной упрямой и решительной. Ей было всего двадцать три года, но она уже успела добиться любви своих поданных. Пяти футов ростом, широкоплечая, она тренировалась, как солдат. По рассказам, она могла проскакать верхом более десяти часов в день и ни капельки при этом не устать (правда, о том, что в это время происходило с лошадью, сведения отсутствуют). Когда она вступила на престол, то поклялась, что превратит столицу Швеции в северную полноводную Венецию, в северный интеллектуальный Париж.
Но, несмотря на все ее решительные попытки, Стокгольм, разумеется, так и остался северным Стокгольмом. Декарт казался ей прекрасной добычей, и она не собиралась выпускать его из сво ей хватки. Дабы добиться своего, она послала за Декартом своего адмирала и военный корабль. Но Декарт отказался в очень галантной форме, вручив ожидающему адмиралу послание с сообщением о том, что «Ее Величество создана по подобию Господа более, чем кто-либо другой», и с мольбой освободить его от повинности «греться в лучах ее светлейшего присутствия».
Христина топнула ногой, у придворных были неприятности, а за недвижимым философом помчался по морю еще один корабль. И Декарт, который одержал победу над величайшими умами Европы, был вынужден признать свое поражение.
В октябре 1649 года он поплыл в Стокгольм. Здесь его встретила королева. Как выяснилось, Христина не очень усвоила азы философии, изучив его труды.
Затем она обнаружила, что обязана уделить свое внимание другим неотложным делам. И Декарт оказался предоставленным самому себе на шесть недель.
Наступила суровая шведская зима. (Такой холодной зимы не было шестьдесят лет: город шесть месяцев был погребен подо льдом, и даже днем стояли сумерки, а в окрестностях волки выли на северное полярное сияние). В середине января Христи на решила, что ей пора брать уроки философии.
Немедленно вызвали Декарта. Ему сообщили, что королева будет заниматься три раза в неделю и что уроки будут начинаться в 5 часов утра.
Даже в армии Декарт никогда не вставал раньше одиннадцати. Вы можете себе представить, что испытал Декарт, узнав, что ему придется подниматься в 4 часа, идти в туалет в Час Волкаи это щепетильному-то французу, - а затем нестись на тряских санях по скользким, покрытым льдом улицам против яростного арктического ветра? Нет, это даже и представить себе невозможно.
Через две недели он простудился, а затем очень быстро заболел воспалением легких. Еще через неделю он впал в горячку и 11 февраля 1650 года умер. Один из величайших умов Европы был принесен в жертву королевской прихоти. Так как он был католиком в протестантской Швеции, этот глубоко религиозный человек не имел права быть захороненным на освященной земле и был погребен на кладбище для некрещеных детей.
Через тринадцать лет католическая церковь почтила память Декарта тем, что включила все его труды в «Индекс запрещенных книг» (эта тради ция жива и по сей день - не так давно в Ирландии в «Индекс» были занесены «Диалоги» Платона).
Позже, в XVII веке тело Декарта было перевезено в Париж и перезахоронено. Во время Революции было выдвинуто предложение эксгумировать его останки и поместить в Пантеон рядом с французскими мыслителями. Этот вопрос обсуждался Национальной Ассамблеей.
Но неожиданно члены Ассамблеи разошлись во мнениях. Те, кто приветствовал механистическую теорию Декарта о мироздании, вступили в дискуссию с последователями нового ньютоновского закона о всемирном тяготении.
Декарт предложил теорию вихревого движения Вселенной для объяснения ее движущих сил.
Согласно этой теории, движение одной частицы воздействует на все остальные частицы во всей Вселенной. Происходит это путем взаимосвязанного вихревого движения, в процессе которого образуется все, начиная с Солнечной системы и звезд и кончая самыми крошечными частицами.
Подобное рассуждение должно было послужить развитию очень сложной научной системы, постичь которую способен только математик. И все же по этой теории интересно судить о том, как развивалась человеческая мысль. Главная идея этой теории Декарта некоторым образом напоминает и понятие двойной спирали ДНК, и теорию элементарных частиц. Также в своих длительных поисках силы, способной взаимодействовать с душой и телом, Декарт искал нечто подобное радиоволнам или электричеству. Современный мыслитель Жан де Мандевилль отметил, что подобный факт свидетельствует о наличии возможности того, что человеческое сознание в состоянии порождать определенного рода научные теории, почти не принимая во внимание их объект.
