Тень над Вавилоном

– Жизнь.

– С тобой?

– Да. – Она приподнялась и поцеловала его. – Джонни?

– По-прежнему здесь.

– А мы правда пойдем завтра в ювелирный магазин? – Она изогнулась и со счастливым видом потерлась носом о его шею.

– Угу.

– А в какой?

– Потерпи, увидишь, носопырка. Если тебе уж так нужно знать, его содержит мой старый друг по армии.

– Ты так мало говорил мне о том, как служил в армии. Я хочу услышать об этом все. – Она мечтательно зевнула, засыпая на ходу. – Я хочу знать о тебе все. Все-все-все. Каждую мельчайшую подробность. Каждую отдельную, наимельчайшую… – Джулиет замолчала, ее дыхание стало глубоким и ровным, и она уснула прямо в его объятиях.

– Я люблю тебя, волоокая, – прошептал Джонни.

8

Хауард сидел в тишине, пока Дартингтон вчитывался в тридцатистраничный доклад. В течение первых двадцати минут сэр Питер вообще воздержался от каких-либо комментариев, лишь после нескольких прочитанных страниц он пробормотал:

– Ну и как там у вас, с домашней работой справились?

Хауард был почти уверен, что Дартингтон лишь пролистает общие разделы, касающиеся истории Ирака, его географии, климата и народа, но тот читал с неизменным вниманием, видимо, поглощенный содержанием.

Однако, поразмыслив, Хауард счел, что внимание, с которым Дартингтон изучал доклад, не так уж и удивительно: в конце концов, тот обошелся ему в пятьдесят тысяч фунтов. За половину этих денег он мог бы купить редкий экземпляр первого издания книги Лоуренса «Семь столпов мудрости»,[6] которая сама по себе оказалась бы здесь вполне уместной. К тому же он еще мог бы держать ее у себя, в то время как доклад ему придется вернуть Хауарду, как только его прочитает.

Дартингтон, вероятно, сообразит, подумал Хауард, что доклад в равной степени написан для пользы как заказчика, так и исполнителя. В течение двухнедельных исследований Хауард прочитал и поглотил сотни страниц, касающихся данного предмета, включая четыре современные исторические работы, один роман, три книги о путешествиях, три солидные монографии по ближневосточной политике, две биографии и три наспех выпущенные книги, описывающие «войну в заливе» и то, что происходило непосредственно после нее. Он считал, что его усилия добиться некоторого понимания Ирака и тирана, который управлял его народом, оказались достаточно успешными, а задача отсеять и упорядочить существенные факты в форме доклада стала полезным упражнением. Да, он должен был бы сделать что-то вроде этого, даже если Дартингтон ни о чем бы его не попросил.

Дартингтон наконец добрался до заключительного раздела. Его брови взлетели вверх, но он ничего не сказал. Вместо этого он медленно перевернул последнюю страницу и положил доклад перед собою на стол.

– Да, – промолвил он, стрельнув в Хауарда бусинками глаз, – вы, конечно, справились с домашней работой. Как вы, возможно, догадываетесь, у меня есть несколько вопросов. Прежде всего, вы уверены насчет предыдущих покушений, о которых упоминаете? Неужели их было столько?

– Нет. Почти наверняка их было больше тех шести, о которых я упомянул в докладе. Единственная трудность заключается в том, чтобы установить, кто стоял за каждым из них. Некоторые, я почти уверен, были доморощенными: я имею в виду, что это были скорее всего отдельные инициативы самих иракцев, а не заговоры, инспирированные иностранными правительствами. Некоторые явно замышлялись за рубежом: израильский «моссад»[7] – наиболее вероятный из главных героев. Израиль годами относился к Саддаму, как к величайшей угрозе своему существованию, и был бы рад от него избавиться. ЦРУ – еще одна возможность. Но что бы там ни было с этими попытками, ни один настоящий гражданин Израиля или Америки напрямую в них задействован не был – они просто обеспечили фонды, поддержку, организацию, оборудование и прочие моменты. По-настоящему грязная работа в каждом случае исполнялась – или скорее не исполнялась – гражданами Ирака, которые ненавидели Саддама. Но эти шесть попыток – лишь те, о которых я слышал; возможно, их было и больше. Я также не упоминал попытки, пресеченные на полпути, у которых вообще не было никаких шансов на успех. И все они были предприняты с момента окончания «войны в заливе». Я не включил в доклад более ранние из них и даже те, что готовились во время военных действий.

– Хм-м. – Дартингтон выглядел озадаченным. – Я могу понять израильтян и некоторых иракцев, жаждущих сбросить Хуссейна, но американцы? Разве Джордж Буш не заявил публично, что его смещение – дело самих иракцев? Он что, солгал?

– Не то чтобы так. Тут видятся три возможности. О первой могу только предполагать. Возможно, никаких заговоров, поддерживаемых ЦРУ, вообще не было. Что касается второй, то, если они и были, это могла быть инициатива ЦРУ – вполне вероятно, президент не отдавал приказа или же не знал о самом существовании заговора. И третья возможность: если это действительно был заговор ЦРУ, то, как я только что уже отмечал, в нем непосредственно не участвовал ни один цэрэушник – ни один гражданин США, так сказать, не держал палец на спусковом крючке. ЦРУ просто-напросто вступало в контакт с диссидентскими элементами в иракской армии или где-то еще и подбивало их на это обещаниями денег, защиты, власти, ну, вы знаете – обычные посулы. Поэтому в каком-то смысле Буш мог резонно утверждать, что фактически это сами иракцы пытаются убить Саддама, а вовсе не ЦРУ. Ну а поддержка иракских диссидентов, конечно же, полностью согласуется с декларируемой им политической линией.

– Как вам удалось узнать об этих заговорах?

– О, – Хауард сделал неопределенный жест, – я приложил ухо к земле, ну и… Вы, наверно, и сами видели признаки, но не придали им значения. Помните, как пару месяцев назад газеты сообщали о чистке в высших эшелонах иракской армии?

– Да. Это было правдой?

– Более чем. Многих старших офицеров пытали, колесовали и расстреляли. Саддам лично руководил этим и кое-кого расстрелял сам. То есть тех, кто не умер под пытками. Среди них были и заговорщики, планировавшие одно из покушений.

– А как насчет тех, кто не имел отношения к заговору?

– О, это типично для Саддама. Их тоже расстреляли. Он все время занимается подобными вещами, просто чтобы вселить ужас во всех окружающих и заставить их чувствовать себя беззащитными. Он сделает все что угодно и убьет кого угодно, лишь бы удержаться у власти. Я разбирал это в докладе – помните раздел о том, как он ведет себя с членами кабинета и даже членами собственной семьи. На самом деле, больше всего рискуют те, кто находится в его ближайшем окружении. Он избавился от многих своих самых лояльных соратников лишь на том основании, что те в определенной степени приобрели общественное признание и влияние, которые он расценил как личную угрозу. Он застрелил одного из членов кабинета прямо за кабинетным столом, на глазах у всех остальных – можете себе представить, какой это произвело эффект. Он знает, что террор является его наилучшим оружием и пользуется им без зазрения совести. На самом деле такое понятие, как совесть, ему абсолютно чуждо – он не понимает значения этого слова. Среди иракских иерархов дольше всех остаются в живых те, кто оказались рабски покорными, остались обезличенными и, как это ни странно может показаться, проявили определенную некомпетентность – в инициативе и компетентности других Хуссейн видит потенциальную угрозу. Будучи злобным и безжалостным психопатом, он, как я указывал, еще и параноик. Куда ни кинет взгляд, везде видит заговоры и козни. Это одна из причин, почему оказалось так трудно его убрать.

– Так как же это сделать собираетесь вы? Вы вообще не вдаетесь в детали по этому поводу.