рожденных на свет.
Элизабет погладила его руку.
– Ерунда, Лазарус! Джейк гораздо более крупный математик, а уж быть таким геометром, как он, мне и мечтать не приходится. Он может выявить и реализовать гораздо большее количество измерений, чем нам известно. Я…
Супруг Хильды, Джекоб Бэрроуз, вошедший вслед за нами, перебил Либби:
– Чепуха, Либ! Меня тошнит от проявлений ложной скромности!
– Если вознамеритесь вырвать, милый, постарайтесь сделать это не на ковер. Джекоб, Джекоб, ни ваше, ни мое мнение, ни мнение Лазаруса не имеют значения для истины. Мы такие, какими являемся, вот и все! Но у нас сейчас полно работы. Лазарус, так что же все-таки произошло?
– Дождемся Дийти и мальчиков, чтобы не повторяться. А где Джейн Либби?
– Здесь, дядя Вуди! – отозвалась обнаженная девушка, очень похожая на…
(Ну ладно, я кончаю рассуждать о фамильном сходстве, красно-рыжих шевелюрах и прочих чертах, а также о наличии или отсутствии одежды на людях. На Тертиусе благодаря климату и обычаям одежда необязательна, и ее большей частью носят в публичных местах, реже – дома. В доме Лазаруса Лонга мужчины были все же более одеты, чем женщины, хотя жесткие правила и здесь не соблюдались.) Красно- рыжие волосы на Тертиусе были явлением обычным, тем более в семье Лонгов. Наверное, здесь сказывался эффект «племенного барана» (как выражаются айовские скотоводы). Но он шел не только от Лазаруса и не имел отношения к некоторым другим лицам, например к тем же Элизабет-Эндрю Джексон-Либби-Лонг и Дея Торис (Дийти) Бэрроуз-Картер-Лонг. По-видимому, «рыжина» в семействе Лонгов шла еще от одного источника, который я пока что не мог определить.
Люди, приверженные теории «Гильгамеша», отмечают, каким образом и куда распространяется рыжая окраска волос: из Двуречья она проникла в Рим, Ливан, Южную Ирландию, Шотландию… и даже, если быть точным, шла от Иисуса к Джефферсону, а от Барбароссы – к Генриху Восьмому.
Фамильное сходство Лонгов вряд ли могло бы так долго поддерживаться без вмешательства науки, вернее – без усилий доктора Иштар, генетика семьи. Кстати, сама Иштар была не так уж похожа на свою дочь Лэз, ибо «генетической матерью» той являлась не она, а Марин.
То, о чем я только что поведал, мне сообщили позднее, но привожу это здесь, чтобы поскорее отделаться.
Тот сонм математиков составляли: Либби Лонг, Джейк Бэрроуз, Джейн-Либби-Бэрроуз-Лонг, Дийти- Бэрроуз-Картер-Лонг, Минерва Лонг, Виверелл Лонг, Пифагорас-Либби-Картер-Лонг и Архимедас-Картер- Либби-Лонг (именуемые Питом и Арчи). Первого из них породила Дийти, второго – Либби, причем Дийти явилась «генетической матерью» каждого из них, а Либби – их «генетическим отцом». (Я лично отказываюсь вникать в подобное, пусть над этой задачкой поломают головы студенты!) Должен назвать еще одного человека, Максвелла-Бэрроуз – Бэрроуз-Лонга, и наконец сделать вывод: все эти «судьбоносные» генетические комбинации осуществлялись под строжайшим контролем Иштар и имели целью усиление математического гения без пагубных побочных эффектов. Наблюдение за работой поименованных гениев вызывало почти тот же азарт, какой испытывают зрители шахматного матча. Впрочем, здесь имелась и своя особая специфика.
Первым делом Лазарус заставил всех прослушать показания Гэй, которые та передала через устройства связи Доры. Присутствовавшие внимательно изучили аудиовизуальные записи взрыва, затем опросили Зеба и Хильду об их субъективных ощущениях. Хильда сказала, что по ее впечатлению взрыв сперва вызвал сотрясение, а затем уже вспышку (что не вполне вязалось с моими «физическими понятиями»!). Доктор Джейк практически не мог ничего сказать о своих ощущениях, поскольку был занят показаниями приборов и контролировал перевод устных распоряжений в телесигналы управления.
Предпоследним приказом был возглас: «Проваливай отсюда!» – после чего Гэй вернулась домой. И ничего больше Бэрроуз, занятый приборными верньерами, заметить не смог. Он это изложил как бы извиняясь.
Показания Дийти были столь же скупы:
– Приказ «проваливать отсюда» предшествовал следующему взрыву на какую-то долю секунды. – После настойчивых вопросов она «уточнила»: Около одной миллисекунды.
Бэрроуз посоветовал ей почаще общаться с часами, в ответ на что Дийти высунула язык.
Молодой человек (действительно юный) по имени Пит, высказался так:
– Голосую за базовое определение: «Неудовлетворительные исходные данные». Поэтому полагаю, что необходимо установить «розетку» наблюдателей вокруг места происшествия, разместив ее во времени, предшествовавшем событию, чтобы понять, что же все-таки произошло, прежде чем решить насколько близко от мгновения взрыва следует начать спасательные работы.
Джейн Либби спросила:
– А был ли после приказа «проваливать» физически виден взрыв сверхновой бомбы, или его изображение просто транслировала Гэй? И как все это соотносится с отметкой времени в контрольном пункте Бета? Вопрос: установлено ли экспериментально, что телепортация была мгновенной, с нулевым временем перемещения… или такая констатация базируется на эмпирических субъективных впечатлениях?
Дийти заметила:
– Джей-Элл[56], к чему ты ведешь, душенька?
Я был как бы «заключен в скобки» между ними двумя. Они переговаривались «поверх меня», конечно, не ожидая никаких моих соображений по обсуждаемому вопросу, хотя я был таким же свидетелем, как и они!
– Мы пытаемся определить оптимальный момент для эвакуации Ти-Эйч-Кью, не так ли?
– Так-то так. Но почему бы просто не запланировать упреждающую эвакуацию, определить ее время и начать с заделом «минус энное количество часов – плюс тридцать минут»? Тогда мы всех переместим сюда, и никаких забот о потере времени не будет! Нам станет наплевать на эти потери!
– Дийти, ты что же это, предлагаешь спровоцировать парадокс, после которого твоя голова окажется в твоей заднице? – прокомментировал Бэрроуз.
– Па! Это неделикатно, грубо и вульгарно!
– Зато совершенно точно по смыслу, моя милая глупая дочурка! А теперь подумай, как тебе выбраться из собственной ловушки?
– Элементарно. Я же исхожу из возможности «опасного завершения», а не спасения. Мы заканчиваем спасение с резервом времени в тридцать минут, затем перемещаемся в любое пустое пространство любой подходящей вселенной, скажем, на ту орбиту Марса, к которой мы так часто прибегаем, затем поворачиваем назад и вновь входим в нашу вселенную на минуту позднее начала операции…
– Неуклюже, но не лишено смысла.
– Я люблю простые решения. И стараюсь их использовать.
– Я тоже. А что, есть ли у кого-нибудь сомнения в определении нужного нам отрезка времени?
– Черт возьми, да!
– Ну-ка давай. Арчи!
– Поскольку пространство может быть заминировано с вероятностью в ноль целых девятьсот девяносто семь тысячных, вопрос в том, как оно заминировано? И кто же наш враг? Зверь? Повелитель Галактики? Боскон? А может, это прямая акция другой группы, изменяющей ход истории? Неважно, с кем это согласовано. А может, – не смейтесь! – мы столкнулись с Автором?
Решение касательно исходной временной точки зависит от нашей тактики, а она может нечаянно подыграть противнику. Поэтому мы обязаны дождаться ответа того большого мозга, что спрятан за этой дверью. Пусть он решит, против кого мы боремся?
– Нет, – возразила Либби Лонг. – В чем я не прав, мама? – спросил юноша.
– Мы должны смоделировать все возможные комбинации, милый, и найти решение для каждой, и только после этого воткнуть числовые результаты в сценарий, предложенный нам «рассказчиком».
– Нет, Либ, тебе придется проспорить в течение пары сотен жизней о том, прав или не прав «большой мозг», – возразил Лазарус. – Это недопустимо. Мы собрались здесь и должны сами найти правильный ответ, даже если поиск займет десять лет. Леди и джентльмены, речь ведь идет о наших
