видите главного. Наши Восходящие доказывают, что мужчина или женщина могут быть ближе к природе и, следовательно, к Богу. Это то, к чему стремятся все последователи Всеведущего. А заводчик, который выращивает прекрасных кавалерийских лошадей, просто показывает, что наблюдение и отбор лучше помогают создать подходящее для его целей животное, чем надежда на природу и удачу. В этом мы ничем не отличаемся, и воля Бога состоит в том, чтобы мы стремились к такому усовершенствованию. Но во всех этих случаях мы считаем, что результат получился бы и естественным путем — со временем.
— Прошу прощения. — Арков откашлялся. — Надо ли понимать так, что, по-вашему, дети с такими способностями появились бы и без вашего вмешательства?
— Со временем — да, — подтвердила Геран. — Восхождение верит в то, что настанет день, когда все рождающиеся будут проявлять такие способности — в большей или меньшей степени. Это очень важно, потому что означает: такова воля Бога, и мы не пойдем против нее.
— Но никакого исходного материала пока не видно, — сказал Д'Алинниус.
— Не понимаю.
— Пока они — первые и единственные, — объяснил он. — Они появились вроде бы из ниоткуда, за счет отбора родителей на основании факторов, которых мы пока не поняли. Подобных им, которые бы появлялись случайно, не было. Из какой группы вы их брали?
— Ну, из Вестфаллена, конечно, — нахмурилась Геран.
— Ясно, — протянул Арков. — Значит, в Вестфаллене есть те, кто естественно проявляет какие-то из этих способностей?
— Ну, несомненно. — Геран не смогла сдержать улыбку. — Почти каждый человек в течение какого-то периода своей жизни.
Джеред выпрямился, как от удара.
— Что ты сказала?!
ГЛАВА 24
Роберто Дел Аглиоса разбудил вопль за стенами палатки, и он сразу же ощутил растерянность. Несмотря на ночное время, ему было жарко, и постель намокла от пота. Он не мог вспомнить, как ложился в кровать. Роберто прислушивался к звукам лагеря, пытаясь вспомнить, что случилось. Звуки были странными. Тишина казалась мертвенной, а крик эхом отразился от скал. Он попытался сесть, но почувствовал ужасную слабость. Каждый мускул болел. От малейшего движения захлестывала тошнота. На лбу у него лежала тряпица. Роберто стащил ее — и услышал, как она шлепнулась в таз с водой, стоящий у кровати. О да. Теперь он начал вспоминать.
— Гаррелит! — позвал Дел Аглиос слабым, хриплым голосом.
И так сильно раскашлялся, что его чуть не вырвало.
Раздались шаги, клапан палатки тяжело хлопнул. Сил, чтобы повернуть голову, не было, так что он дождался, пока над ним появилось лицо.
— Ты не Гаррелит, — сказал Дел Аглиос, узнав своего главного хирурга Дахнишева, высокого долговязого чудотворца из Госланда.
— Хорошо хоть у тебя глаза действуют, — проворчал Дахнишев. — Гаррелит погиб в сражении. Разве ты не помнишь? Он умер. Как полагалось бы и тебе. — Он по очереди приложил ладонь ко лбу, щеке, шее и груди Роберто. — У тебя прошел жар! Ты везучий. Богу по-прежнему нужно твое присутствие на этой земле, — улыбнулся он.
— Жар, — повторил Роберто, пытаясь сложить вместе обрывки воспоминаний. В голове у него ритмично пульсировала боль. — Мы в безопасности?
— Успокойся, генерал, — приказал Дахнишев. — Двигайся вперед постепенно.
— Гаррелит мертв? — спросил Роберто. — Хороший человек.
Друг.
— Да, — подтвердил Дахнишев. — А теперь попробуй сказать мне, что ты чувствуешь.
— Какой-то туман.
— Я уже догадался. Боли?
— Всюду. Хуже всего голова. И живот такой, словно на нем лежит мой конь.
— По крайней мере, у тебя есть ощущения. Это хороший знак. И бред у тебя прекратился.
— Я долго валялся? — спросил Роберто.
— Восемь дней.
— Да обнимет меня Бог!
Он испытывал ужасную слабость, сердце отчаянно колотилось где-то в районе горла. Роберто попытался сесть, но Дахнишев без труда ему воспрепятствовал.
— Не советую. — Он покачал головой. — У тебя нет сил. Завтра сможешь сесть, а послезавтра — встать. Может быть.
— У меня есть обязанности. Цардиты…
— Их рядом с нами нет. Прошу тебя, генерал… Роберто, выслушай меня.
Роберто кивнул. Прилив панического страха слегка ослаб, и он сосредоточил взгляд на Дахнишеве. Пронзительные голубые глаза хирурга под полуопущенными веками выражали отеческую заботу. Роберто почувствовал себя усталым и с трудом сохранил сосредоточенность.
— Извини. Извини меня.
— Извиняться тебе не надо, генерал. — Дахнишев присел на кровать рядом с ним. — У нас в лагере была вспышка тифа. Сейчас она уже идет на убыль. Мы очистили лагерь от блох и крыс, окружили ограду очень глубоким рвом и начали осматривать всех на предмет укусов. Мы справились с эпидемией, но наши силы серьезно подорваны. Я принесу тебе данные, когда ты немного окрепнешь, но сейчас тебе важно усвоить, что нам ничего не угрожает. Мы отправили сообщения генералу Атаркису, и его легионы сейчас защищают нас за пределами зоны карантина. Роберто снова откинулся на полушку.
— Гонцы в Эсторр посланы?
— Да. Мы запросили подкрепления. Завтра я пришлю Элиз Кастенас, чтобы она ввела тебя в курс дела и выслушала твои приказы. А сейчас тебе нужно немного подкрепиться и хорошенько выспаться. И я сообщу легионам, что ты выживешь. Это очень ободрит их всех.
— Хорошее лекарство, — слабо проговорил Роберто.
— Самое хорошее, — подтвердил Дахнишев. — Мы за тебя молились, Роберто. Ты — сердце нашей армии.
— Ты меня смущаешь.
— Намеренно. Потому что тебе нужно встать и пройтись по лагерю как можно скорее. И если ты будешь меня слушаться, то именно это ты и сделаешь. Ты все понял, генерал?
— Никогда не перечь своему доктору, — устало кивнул Роберто.
— Разумный совет. Еда, а потом сон. Можешь пописать в судно. — Дахнишев встал. — Я загляну к тебе попозже.
— Спасибо, дружище.
— Слава Богу, что он тебя пощадил.
