бедными людьми. Пахать, конечно, приходилось так же много, но было уже полегче: теперь мы могли позволить себе пригласить компетентных управленцев самого высочайшего уровня. В приличном районе мы сняли современный, полностью оборудованный всеми коммуникациями офис, полностью легализовались, и перестали оглядываться назад.
Я медленно ехал по проспекту Мира, прижатый потоком транспорта к крайней правой полосе. Как всегда по утрам, все московские магистрали оказались плотно загружены рабочим движением. Но сегодня мне это безразлично. Сегодня я никуда не тороплюсь. В кармане у меня лежит паспорт, а еду я на Кутузовский, к Ольге, чтобы все-таки сходить в ЗАГС, и подать заявление. А то я уже испытывал даже чувство легкого стыда. Сколько можно тянуть-то. Да и нехорошо это, когда работа съедает всё время, включая личное.
На углу Капельского переулка я вдруг подпрыгнул на сиденье, и непроизвольно дал по тормозам – к бордюру парковался белоснежный «Кайенн». Пропустив вперед несколько машин, я, словно оцепенев, судорожно вцепился пальцами в рулевое колесо, медленно подъехал к знакомой машине вплотную, и остановился. Аня вышла из салона, и тут же вверх поднялась крышка багажника – там лежали какие-то пакеты. Она достала их оттуда, щёлкнула кнопкой, и багажник снова закрылся. Я стоял в метре от неё. Не знаю, какие вибрации в тот момент исходили от меня в её сторону, но она почему-то вдруг очень уверенно обернулась, и взглянула на меня в упор. Глаза её расширились, и она выронила из рук пакеты. Но тут же, словно устыдившись своей такой импульсивной реакции, суетливо бросилась поднимать их, бросая на меня быстрые, растерянные взгляды.
Я наконец смог отлипнуть от руля, вышел из машины, и подошёл к ней. Несколько секунд мы молча стояли и смотрели друг на друга. Слова в голову не лезли. Я пришёл в себя первым.
– Привет, Анечка. К-как дела?
– Здравствуй, Рома. Хорошо вроде. А ты ещё не… – её взгляд устремился вниз, в сторону моего правого запястья. Кольца не было.
– Нет, – быстро ответил я. – Ещё не женился. А ты не…
– Подали заявление на развод, – также быстро ответила она, и опустила глаза. – Две недели назад.
– Это хорошо, – я криво улыбнулся.
– Правда? – просияла она.
– Ну… – я замялся. – Новая жизнь, всё такое…
– А… а почему тебя давно не видно в интернете?
– Занят я, Ань, – ответил я, радуясь, что можно увести разговор в сторону. – Работы много. Я строительством теперь занимаюсь. Даже поесть иногда некогда.
– М олодец. Хорошо выглядишь, кстати. Не пьёшь, наверное, – она кивнула в сторону моей машины.
– Ну да. Пить тоже некогда. Ладно, Ань, – я отвел глаза. – Мне пора, на самом деле.
– Хорошо. Удачного дня. – Она вдруг протянула руку, погладила меня по щеке, но, словно обжегшись, отдернула. Я стоял, как окаменевший. Она повернулась, и пошла к подъезду. Пройдя несколько метров, обернулась, и с мольбой во взгляде попросила: – Ты… не пропадай так надолго, Ром. Ладно?
Я молча кивнул. Дверь подъезда закрылась за ней, и вокруг меня вновь возник шумный проспект Мира. Я медленно, как в полусне, повернулся, и пошёл к машине. Внутри что-то страшно щемило. Тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, я сел за руль, встроился в общий поток, и как на автопилоте двинулся в сторону Садового.
У дверей ЗАГСа, я позвонил Ольге. Она быстро спустилась, и мы вошли вовнутрь. Там было пусто – в разгар рабочего дня никто жениться желания не изъявлял. Охранник молча мотнул головой в сторону нужной двери.
– Так, молодые люди, – порылась в компьютере казённая тётенька. – Есть свободные часы на четырнадцатое и шестнадцатое числа, следующего месяца. В десять утра, в два часа дня, и на шестнадцатое тоже в десять утра. Выбираем.
– На шестнадцатое, – быстро сказала Ольга. – Нам так удобнее. Да, Ром?
Я безразлично пожал плечами. Мне действительно было всё равно. Мы сели друг напротив друга, и быстро заполнили заявления. В графе «фамилия супруги» Ольга уверенно вписала – Образцова. Во мне что-то щёлкнуло. Так странно видеть… Очень странно. Ольга подняла на меня глаза, и улыбнулась. Она сейчас выглядела очень здорово – красивая женщина с искрящимися глазами. Я улыбнулся ей в ответ. Перед глазами вдруг возникло то её письмо, и навсегда запомнившаяся фраза: «Жизнь слишком коротка для нелюбимых женщин».
Нам вручили огромную, пухлую папку с рекламными проспектами различных свадебных салонов, адреса прокатных контор лимузинов, ювелирных лавок, и прочей свадебной тряхомудии. Мы вышли на улицу, я бросил папку на заднее сиденье, и проводил Ольгу до её машины, стоявшей неподалеку. По пути я в пол-уха слушал её обычные указания на текущий день: «еда в холодильнике, не забудь разогреть, может прийти компьютерный мастер, если позвонит мама, не хами, всё, дорогой, до вечера, я тебя люблю, позванивай хоть иногда, я буду скучать». Чмокнув меня в щёку, она села в машину и повернула ключ зажигания, а затем буднично растаяла где-то в стороне Дорогомиловской.
Я же вернулся к машине, сел за руль, и нырнул в тоннель, ведущий в сторону Нового Арбата. Около часа в пробке я в полной тишине, забыв включить даже радио, просто молча улыбался своим мыслям. У Воздвиженки я свернул налево, на Бульварное кольцо, и встал в очередную пробку. Время незаметно таяло. Ещё через час я уже сворачивал с Рождественского бульвара на Сретенку. На Сретенке я остановился у ближайшего кафе, вышел из машины, и аккуратно выбросил в стоявшую рядом урну свадебную папку. У Сухаревки я пересек Садовое кольцо, проехал по проспекту Мира до Банного переулка, где грубо нарушил правила дорожного движения, развернувшись в сторону центра. Проехав ещё метров двести, я припарковался. Мне просто повезло: какой-то дядя на джипе освободил мне парковочное место за несколько секунд до моего появления. У подъезда мне снова повезло – раскладывающая по почтовым ящикам рекламу тетка как раз выходила на улицу, широко распахнув дверь подъезда, поэтому мне не пришлось трезвонить в домофон. Лифта я ждать не стал – уже не хватало терпения, и ноги сами легко внесли меня на пятый этаж. Я позвонил в тринадцатую квартиру, и с удовольствием прислушался к послышавшимся из-за двери шагам. Аня открыла дверь, охнула от неожиданности, на мгновение замерла, а потом бросилась мне на шею. Я, едва устояв на привычно ослабевших ногах, улыбнулся, и обнял её вздрагивающие плечи, чтобы больше никогда не отпускать.
Отзывы о книге
Ярко, громко, броско. Безусловно, это язык улиц, на котором блистательно умеет разговаривать сам Эдик и на котором может разговаривать полстраны. Поэтому эта литература найдет своего читателя, который в этом романе обязательно найдет себя. Главный герой Образцов – на него как две капли воды похож Эдик Багиров – вырос на улице, но очень четко и ясно прошел долгий внутренний путь от себя выжившего к себе живущему; старается научиться быть счастливым в современном мире. Он один из нас – одинокий, мерцающий с фотографии на сайте «Одноклассники» у вас в друзьях.
Герой Багирова – вполне себе джеклондоновский персонаж, независимый, свободолюбивый, привыкший самостоятельно выстраивать свои отношения с миром и людьми, легко вступающий в противоборство как с дикой стихией, так и с теми, кто пытается отнять принадлежащее ему по праву. Роль дикой стихии в данном случае играют урбанистические джунгли Москвы – современный Клондайк, привлекающий авантюристов, романтиков и жуликов всех мастей…
Герой нашего времени от Багирова куда реалистичнее, чем набившие оскомину «гламурные» персонажи. Но именно этот мужчина с его матом, пьянством и сомнительными заработками оказывается тем единственным и настоящим, ради которого хочется быть женщиной.
Самым неожиданным для меня стало то, что на эту тему книгу написал именно такой человек, как Эдуард. Жестко. Точно. Актуально. Мне понравилось.
