класса, благодаря которым в основном был закончен перевод промышленности на военные рельсы, наложен выпуск продукции, необходимой для фронта, на предприятиях, эвакуированных в восточные районы страны. Заводы и фабрики, возрожденные к жизни в тяжелейших условиях, подчеркнул Верховный Главнокомандующий, щедро снабжают войска разнообразной боевой техникой, оружием, боеприпасами, обмундированием и снаряжением. Началось массовое производство истребителей Ла-5, Як-7. Обеспечение армии соответствующей техникой в большем чем когда-либо раньше количестве позволило создать понтонно-мостовые и инженерные части. Произошли серьезные качественные изменения в артиллерии: подверглась модернизации 45-мм противотанковая пушка, появились 76-мм пушки ЗИС-3. Кроме уже существовавших реактивных установок М-8 и М-13 скоро поступят в войска еще более мощные М-20 и М-30, то есть начнется создание тяжелой реактивной артиллерии. В войсках появились противотанковые ружья. Части ПВО получили зенитные орудия калибра 37 мм и пулеметы ДШК. Созданы новые армейские полки ПВО, а также противотанковые шестибатарейные артиллерийские полки РВГК, десятки отдельных батальонов ПТР, истребительно-противотанковые части и соединения, гвардейские минометные полки.
Далее Сталин сообщил о том, что на фронт в большом количестве стали поступать легкие танки Т-60. С особой гордостью он отметил также, что резко увеличилось производство танков Т-34, которые являются грозой для немецких войск. Верховный сказал, что при формировании танковых войск Ставка стремится проявлять гибкость в организационных формах: создаются отдельные танковые батальоны, полки и бригады, а наряду с этим в самое последнее время начато формирование танковых корпусов, в которых танковые соединения сочетаются с мотострелковыми. Скоро, по убеждению И. В. Сталина, должны были появиться и танковые армии.
Заканчивая этот краткий обзор, сделанный с большим знанием дела, Сталин добавил, что труженики тыла дали фронту сотни тысяч винтовок, карабинов и автоматов, тысячи боевых самолетов и танков, десятки тысяч орудий и минометов, десятки миллионов снарядов и мин, сотни миллионов патронов, что позволяет нам более полно обеспечивать войска, чем раньше.
Когда в общей беседе наступила короткая пауза, Сталин достал из кармана кителя листок бумаги, исписанный мелким почерком. Подняв руку с трубкой, чтобы привлечь к себе внимание, он сказал, пряча в усах улыбку, что огласит сейчас один весьма актуальный документ. Это было письмо запорожцев турецкому султану.
Каждая фраза злого, остроумного, пересыпанного солеными шутками послания вызывала громкий хохот присутствующих. Сталин тоже весело смеялся после прочтения тех мест, где сарказм запорожцев был особенно убийственным. Закончив чтение, он сказал, что Гитлер и его приспешники заслуживают еще большего презрения, ненависти и осмеяния, чем кровожадный турецкий султан и его сатрапы.
— Немецкие фашисты будут так же позорно биты, как турецкие мамлюки во времена Суворова, — закончил Сталин свой не совсем обычный экскурс в историю.
Вечер закончился, и у меня создалось впечатление, что он был организован не только для того, чтобы оказать внимание фронтовым военачальникам, но и с целью информировать их о ходе войны, о возросших возможностях нашей армии в связи с переходом экономики на военные рельсы.
Видимо, И. В. Сталин стремился еще более упрочить в каждом из нас веру в нашу конечную победу, показать, что наш враг достоин презрения и ненависти. Наверное, потому и прочел Верховный Главнокомандующий письмо запорожцев турецкому султану.
Нам вновь пришлось на следующий день приняться за разработку нового варианта замысла Харьковской наступательной операции в духе последних требований Ставки. Мне хорошо помнится, что 29 марта был воскресный день, с утра в столице стояла солнечная погода. В просторном кабинете Семена Константиновича, где мы собрались для выполнения полученного задания, было довольно светло и уютно.
Главком, член Военного совета и я в спокойной обстановке еще раз продумали все вопросы, связанные с определением цели и замысла операции, обсудили условия и сроки ее подготовки и проведения.
После довольно напряженной работы наконец родилось основное решение, которое и было отражено на карте.
Военный совет поручил мне к утру следующего дня оформить разработанное предложение для доклада Ставке. Вечером 30 марта оно в нашем присутствии было рассмотрено И. В. Сталиным с участием Б. М. Шапошникова и А. М. Василевского и получило одобрение. В документе, адресованном Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину, говорилось:
«В соответствии с Вашими личными указаниями нами разработан план действий войск Юго-Западного направления на апрель — май 1942 года.
1. Основная цель действий войск Юго-Западного направления в указанный период — овладеть г. Харьков, а затем произвести перегруппировку войск, ударом с северо-востока захватить Днепропетровск и Синельниково и лишить этим противника важнейшей переправы через р. Днепр и железнодорожного узла Синельниково.
На остальном протяжении фронта войска Юго-Западного направления должны прочно оборонять ныне занимаемые рубежи.
2. Для овладения районом Харьков, по нашим расчетам, необходимо иметь:
стрелковых дивизий — 27;
кавалерийских дивизий — 9;
стрелковых бригад — 1;
мотострелковых бригад — 3;
танковых бригад — 26;
артполков РГК — 25.
Всего: танков — 1200, полевых орудий — 1200–1300, самолетов — 620 (из них 30 — У-2)…
3. Основной замысел операции при наступлении на Харьков: нанося главный удар в обход Харькова с юга и юго-запада и вспомогательный — в обход города с севера, окружить и уничтожить харьковскую группировку противника, овладеть г. Харьков и выйти на рубеж Сажное, Томаровка, Грайворон, Екатериновка, ст. Водяная, Орчиновка-Чернеткина, Александровка, Криштоновка».[16]
Оперативное обеспечение главного удара Юго-Западного фронта из барвенковского выступа на Харьков с юга по нашему предложению возлагалось на две армии правого крыла Южного фронта, которые должны были организовать прочную оборону на южном фасе барвенковского выступа.
Для выполнения указанных задач мы просили Ставку Верховного Главнокомандования выделить к 15 апреля в распоряжение Военного совета Юго-Западного направления: стрелковых дивизий — 10, танковых бригад — 26 и артиллерийских полков усиления — 10, а также пополнить войска Юго-Западного и Южного фронтов личным составом до 80 % штатного состава, а вооружением, матчастью, артиллерией и танками — на 100 % и выделить необходимое количество боеприпасов.
Прибытие к 15 апреля на Юго-Западное направление резервов Ставки, как мы полагали тогда, давало возможность начать Харьковскую операцию в конце апреля и этим намного упредить противника, чтобы застать его в стадии еще далеко не законченной подготовки к широким активным действиям.
Одобрив наше предложение, Ставка потребовала от Военного совета приступить к подготовке операции и заверила при этом, что все наши заявки будут полностью и своевременно удовлетворены.
Заседание подошло к концу. К этому времени в кабинет Сталина вошли члены Политбюро В. М. Молотов, А. И. Микоян, Г. М. Маленков. Маршал Шапошников и Василевский получили разрешение уехать в Генштаб. Их ждала там срочная работа. С. К. Тимошенко также попросил позволения уйти, так как его жена уезжала в один из восточных городов. Я хотел присоединиться к Тимошенко, но совершенно неожиданно для меня Сталин сказал:
— Товарищи Хрущев и Баграмян останутся поужинать с нами.
Нам предстояло подняться на лифте на верхний этаж, в квартиру Сталина, где был накрыт стол.
Не успели мы сесть за стол, как послышался сигнал воздушной тревоги — в воздухе появились вражеские самолеты.
Сталин сказал, что никуда не пойдет, но Молотов настойчиво, не терпящим возражения тоном напомнил, что есть решение Политбюро об обязательном соблюдении его членами элементарных
