Труднее развивалось наступление на флангах прорыва. В частности, справа, где наступали гвардейцы 18-й дивизии полковника М. Н. Завадовского, удалось овладеть железнодорожным разъездом Котовичи и железнодорожной линией восточнее, но дальнейшее продвижение из-за ожесточенных контратак врага было остановлено.
Существенной причиной неудачи было и то, что нам, к сожалению, не удалось добиться четкого взаимодействия с 10-й армией, и гвардейцы Завадовского не имели локтевой связи с соседней 385-й дивизией армии В. С. Попова. Это соединение вообще не имело в течение первого дня даже минимального успеха.
Наступавшая на левом фланге ударной группировки нашей армии 326-я стрелковая дивизия из-за мощного огневого сопротивления врага продвинулась вперед незначительно, овладев лишь второй линией траншей врага, расположенных на северных и северо-восточных скатах высот 206,1 и 201,6. По этой же причине не был взят и опорный пункт в поселке Высокое.
Второй и третий день нашего наступления характеризовались возросшей активностью врага на всем фронте прорыва. Дело в том, что погода стала лучше и предпринимаемые гитлеровцами контратаки всюду поддерживались не только танками, но и ударами авиации, прицельным огнем артиллерии. Спешно перебросив с соседних участков две полнокровные пехотные дивизии (321-ю и 211-ю), а также несколько танковых частей, вражеское командование с бешеным упрямством старалось вернуть утраченные позиции. При этом свирепствовали танки, отборные пехотные, как видно, эсэсовские батальоны устремлялись в психические атаки. Почти непрерывно группы в 20–30 пикирующих бомбардировщиков с диким завыванием сбрасывали на наших наступающих воинов свой смертоносный груз.
Невзирая на все это, части, наступавшие в центре участка прорыва, неуклонно шли вперед. К исходу 23 февраля — нашего солдатского праздника гвардейцы М. II. Завадовского полностью сокрушили опорный пункт гитлеровцев на высоте 223,5 и ворвались на западную окраину поселка Букань. Одновременно части И. Ф. Федюнькина вышибли врага с высот 290,3, а 97-я очистила северную часть Ливадии. В этих боях врагу был нанесен серьезный урон.
На следующий день и особенно в ночь на 25 февраля части противника вынуждены были покинуть последнюю позицию главной полосы сопротивления и отойти на тыловой оборонительный рубеж. Как докладывали разведчики, 208-я пехотная дивизия и один из полков 211-й дивизии понесли большие потери.
Это был момент, когда мы вводом своих резервов могли добиться перелома положения в свою пользу. Но их к этому времени у нас еще не было. Я использовал свой последний резерв — 247-ю стрелковую дивизию с 256-й танковой бригадой, но их сил для взлома обороны на всю ее тактическую глубину было явно недостаточно.
25 февраля мы продолжали развивать успех, отражая контратаки врага. 247-я стрелковая дивизия генерал-майора Г. Д. Мухина ворвалась на северо-западные окраины села Полики, уничтожая в уличных боях неприятельские очаги сопротивления. 97-я в ожесточенном бою, умело маневрируя, окончательно очистила Ливадию, а гвардейцы 31-й дивизии полковника И. К. Щербины при поддержке танков овладели Славинкой. Радовало нас и то обстоятельство, что две наши левофланговые дивизии (326-я и 324-я) также добились некоторого успеха, расширив на несколько километров полосу прорыва.
26 февраля гитлеровцы, не выдержав нашего натиска в центре полосы наступления, дрогнули и, прикрываясь мелкими группами пехоты, начали отходить, оставляя один опорный пункт за другим.
Наши части неотступно продвигались вперед, нанося врагу серьезный урон. На отдельных участках отход гитлеровцев превратился в бегство, ими были брошены полевые госпитали с ранеными, склады с боеприпасами и снаряжением, тяжелое оружие, а также пулеметы и минометы, десятки фашистов были взяты в плен.
Особенно успешно продвигались 97-я стрелковая, 11-я и 31-я гвардейские дивизии. Тесно взаимодействуя с танками, части этих соединений 26 февраля вышли к переднему краю тылового оборонительного рубежа противника, проходившего по реке Ясенок. Командир 31-й полковник Щербина умело использовал сложившуюся обстановку: его гвардейцы форсировали реку и после упорного боя во взаимодействии с частями генерала Федюнькина овладели населенными пунктами Крестьянская Гора и Боре — важнейшими опорными точками врага на тыловом оборонительном рубеже.
Из Крестьянской Горы и из оврага юго-восточнее этой деревни противник беспрестанно шел в контратаки и вел минометно-артиллерийский огонь, чем сдерживал продвижение 11-й гвардейской дивизии на юго-запад. Там к этому времени оборонялись части 5-й танковой дивизии гитлеровцев, только что прибывшей из-под Вязьмы и введенной в бой.
В эти дни, когда шли ожесточенные бои, мужество и героизм проявили многие воины наших частей. Хочу рассказать лишь о двух подвигах, которые совершили бойцы нашей армии.
При развитии наступления на опорный пункт Полики во 2-м батальоне 40-го полка 11-й гвардейской стрелковой дивизии особенно отличилась рота лейтенанта Николая Федоровича Омелечко.
Ночью Омелечко во главе группы бойцов по приказанию командира батальона капитана В. П. Шарапова зашел в тыл опорного пункта и организовал засаду, оседлав дорогу, подходившую к нему из тыла. На рассвете наблюдатели обнаружили приближение небольшой группы вражеских селдат во главе с офицером. Николай решил захватить их в плен. Когда гитлеровцы подошли совсем близко, он вдруг громко скомандовал: «Хенде хох!» Перепуганные фрицы подняли руки и сдались.
Через некоторое время с другой стороны к месту засады подошла еще одна группа гитлеровцев численностью около двадцати человек. Лейтенант приказал пленному немецкому офицеру выйти навстречу и объявить, что солдаты окружены и должны сдаться. Тот вынужден был выполнить это требование. Вражеские солдаты сложили оружие. Только двое из них бросились бежать, но один из беглецов упал, сраженный автоматной очередью.
Как только гитлеровцы обнаружили группу лейтенанта Н. Ф. Омелечко, они открыли по ней минометный огонь и перешли в атаку. Но она была отбита с большими потерями для фашистов. Омелечко был ранен, но остался в строю. Повторную атаку фашисты провели ротой пехоты при поддержке трех танков. Это совпало с началом штурма вражеского опорного пункта Полики, что еще более приподняло боевой дух бойцов, принявших неравный бой. Лейтенант тут же вызвал огонь артиллерии по противнику. Из этой жестокой схватки гвардейцы вышли победителями. В бою с исключительной самоотверженностью сражались лейтенант Николай Омелечко и пулеметчик его роты Федор Сисейкин. Оба они были удостоены высшей награды Родины — звания Героя Советского Союза.
Еще один замечательный подвиг совершили четыре стрелка из другой части. Наша артиллерия в ходе наступления подбила прямой наводкой несколько танков противника. Возле одного из них разыгрался драматический эпизод. Автоматчикам гвардии сержантам Серых и Кирилову, гвардии рядовым Гаврилову и Галактионову командир роты приказал охранять поврежденную машину. День клонился к вечеру, гвардейцы лежали на снегу, внимательно просматривая холмистую местность. Вдруг из-за пригорка показались немецкие солдаты, которые шли во весь рост к танку. Когда они были совсем близко, сержант Серых скомандовал «Огонь!» и сам полоснул по гитлеровцам из автомата. Было скошено немало солдат, но остальные залегли, а затем перебежками снова бросились вперед. Но четверка гвардейцев не спасовала и вновь хладнокровно разила врагов. Уцелевшие фашисты не выдержали, повернули назад и скрылись за холмом.
— Неужели гады еще полезут? — сказал Гаврилов.
Да, гитлеровцы пошли снова. Быстро перемахнув высотку, ведя огонь на ходу, они приблизились на 50 метров. И вновь четыре струи метких пуль встретили их. Гвардейцы били без промаха. Враг отступил, оставив на недступах к танку груду трупов. Гвардейцы проверили оружие, патроны были на исходе. Между тем послышался шум мотора, и перед нашими автоматчиками появился вражеский танк, за которым двигались пехотинцы. Гвардейцы открыли огонь по смотровым щелям, но машина, поливая снег свинцом, ползла прямо на них.
Вдруг с нашей стороны раздался выстрел. Немецкий танк вздрогнул и остановился. Это наши бронебойщики по приказу командира поспешили на выручку своим автоматчикам. Четверка храбрецов пустила в ход последние граниты. Оставшиеся в живых гитлеровцы бросились наутек.
На склоне холма валялось несколько десятков вражеских трупов.
Этому подвигу поэт Лев Ошанин, находившийся в нашей армии, посвятил следующие строки:
