Последние слова были блефом, Нерисса заверила его, что командир патруля сегодня слишком занят, чтобы встречаться с другими заговорщиками.
— Теперь, когда вы вернулись, отпустите его. Нам нужно о многом поговорить, — ответил Ренато. — Вы должны мне объяснить, с какой стати привлекли Ученых Братьев.
— Фаррис остается.
— Он один из личных охранников Нериссы. Вы действительно хотите, чтобы он слышал все, о чем мы здесь говорим?
Джосан знал, что стоит сказать слово, и Майлз нападет на Фарриса, отдав собственную жизнь ради спасения принца. Но подобная жертва бессмысленна, потому что люди императрицы, вне всяких сомнений, уже окружили дом. Поэтому монах изобразил улыбку, которая, как он надеялся, выглядела убедительно.
— У нас союзники в самых неожиданных местах, — заявил монах.
Он уселся на одну из кушеток, и после некоторого колебания Ренато и Майлз последовали его примеру. Фаррис встал за спиной Джосана, угрожающе нависая над сидящими.
— Сначала я подумал, что безрассудный поступок Флавиана погубит нас всех. Но потом понял, что весь этот шум создал для нас уникальную возможность. Мы должны выступить, пока не слишком поздно, — объяснил принц.
— А какое отношение брат Никос имеет ко всему происходящему? Императрица — его хозяйка. Вряд ли он предаст ее, — сказал Ренато.
— Как раз наоборот. Никос — ключ ко всему.
Что действительно было правдой, хоть и не в том смысле, в каком слушатели это представляли. Трудно заставлять себя источать уверенность, когда человек, которому отдан приказ убить тебя в любой момент, если предашь клятву, данную Нериссе, стоит за спиной. Джосан поискал в глубине остатки надменности Люция, напоминая себе, что принц не объяснял, а отдавал приказы и не ждал, что кто-то может ослушаться.
— Какие у вас причины доверять ему? Или кому-нибудь из Братства? — спросил Майлз.
— Именно благодаря Никосу я нахожусь здесь, — обратился ученый непосредственно к Ренато. — Он уже доказал свою преданность, но у меня есть сомнения в отношении остальных так называемых последователей.
— Мой принц, надеюсь, моя верность не вызывает подозрений? — возмутился Ренато.
— Вы подтвердите ее, созвав остальных сюда на совет завтра вечером. Никос подсказал, как одержать победу над Нериссой, и я не стану больше ждать, пока мои сторонники сидят, в ожидании либо совершают бесчинства на улицах.
— Вы не можете ожидать от нас...
— Я жду от вас подчинения моим приказам, — ответил Джосан. — Победа у нас в руках. О тех, кто здесь завтра соберется, я вспомню, когда приду к власти. Ну а о тех, кто не появится, я тоже не забуду.
— И какой у вас план? Возможно, убийство? — Взгляд Ренато остановился на Фаррисе, чье присутствие доказывало, что не все телохранители Нериссы преданы ей.
— Вы узнаете о нем в то же время, что и остальные, — ответил заговорщик.
— Но если вы уже поделились с Бенедиктом и Никосом...
— Достаточно. Я не должен отчитываться перед вами. Будьте благодарны, что я нахожу вам применение, хотя, если вы начнете меня расспрашивать, я могу и передумать.
— Конечно, мой принц, как скажете. — Судья опустил голову в притворном жесте смирения.
Ренато должен понимать, что принц больше не зависит от его милостей. Люций мог пойти к Бенедикту или даме Аканте, либо к кому угодно из тех, кого он встречал ранее, и попросить о помощи в организации встречи. Судья не захочет терять расположения и привилегий, особенно когда успех так близок. Можно рассчитывать, что он сделает все, как нужно, лишь бы сохранить статус приближенного к внутреннему кругу советников Люция.
Единственное, что остается Джосану, так это играть роль принца — без пяти минут триумфатора.
Леди Исобель достигла своего положения, просчитывая каждый шаг. Она знала, когда пойти на риск и когда проявить сдержанность. К сожалению, кажется, мятежники не разделяли ее предчувствий. Убийство леди Зении и ее семьи принесло напряжение на улицы Икарии, город стал на шаг ближе к открытым стычкам. Наступило время действовать, а принц Люций и его самозваные советники решили, что пора поговорить и созвать всех заговорщиков на встречу в резиденции судьи Ренато.
Когда Флёрделис прочитала письмо, она серьезно раздумывала об отказе, потому что подозрения насчет принца подтвердились и заняли все ее мысли. Собираться всем лидерам в одном месте — ужасный риск, особенно когда Люций начнет ругать последователей за безмерное насилие.
Если только последние события не заставили его действовать немедленно и открыто призывать к восстанию — тогда ей нужно там присутствовать, чтобы поддержать принца и последователей в их стремлении совершить провальную попытку устроить мятеж. Она вложила слишком много денег и времени и не позволит им колебаться в самый последний момент. Чем сильнее восстание, тем больше ущерба будет нанесено стране и тем больше похвал получит Исобель по возвращении в Седдон.
Она, конечно, приняла меры предосторожности, обдумав пути побега из района Ренато и убедившись, что они открыты, затем отправила шифрованное сообщение послу Хардуину, предложив, чтобы тот воздержался от своих обычных ночных развлечений и остался в посольстве. Если случится неприятность, стражники дважды подумают, прежде чем рискнут ворваться на территорию посольства независимого государства Седдона, чтобы арестовать Хардуина. Хотя маловероятно, что они станут его разыскивать — посол потрудился на славу, распространив сплетни про Исобель, что стоило ей нескольких контрактов с купцами. На публичных встречах ее появление сопровождалось злобным шепотом, теперь только те, кто рассчитывал получить выгоду от общения с седдонийкой, посылали приглашения или навещали ее в городском доме.
Флёрделис оделась с тщательностью, присущей всем придворным модницам, выбрав шелковое платье с разрезами по бокам, открывающим ноги при ходьбе — если что, оно поможет ей быстро передвигаться по улочкам, не сковывая движений. К внутренней стороне бедра она пристегнула ремнями кинжал, а пояс вокруг талии был сделан из золотых дисков — его легко разорвать на части и использовать монетки в качестве денег. Волосы Исобель заколола на затылке, изысканное украшение из слоновой кости, поддерживающее прическу, заканчивалось острым стальным клинком. Через руку девушка перекинула легкий льняной плащ, на случай если вечер выдастся прохладным.
Солнце уже садилось, когда седдонийка вышла из дома. Интересно, почему для встречи выбрали такое неудобное время. Только крестьяне и рабы ели с заходом солнца. Даже иностранцы знали: в И карий никто не садится ужинать в течение трех часов после заката. Если за резиденцией следят, то подобное неуместное собрание обязано вызвать подозрения.
Джино, старший из слуг, ждал у носилок, которые она заказала. Обычно невозмутимый, сейчас он переминался с ноги на ногу с нехарактерной для него нетерпеливостью. Когда Исобель приблизилась к слуге, тот поспешно опустил глаза.
Что-то не так. Она осмотрела улицу, заполненную людьми, спешащими домой после работы. Среди них отчетливо выделялось несколько человек, праздно стоявших посреди бурного потока спешивших трудяг. На бездельниках была надета ливрея слуг, но их позы говорили сами за себя: соглядатаи на службе.
Флёрделис ожидала, что наблюдение за ее домом усилится, однако эти мужчины появились на улице не ради отчетов о прибывших и убывших из резиденции. Они — солдаты, и их присутствие не сулило ничего хорошего.
Девушка наклонилась, притворившись, что завязывает ремешок на сандалиях. Если она вернется в дом, то шпионы поймут, что их заметили, и последующие действия зависят от того, какие приказы им отданы. Неужели за ней действительно следят? Или хотят арестовать?
К счастью, Флёрделис не сообщила Джино, куда собирается ехать, просто приказала вызвать носильщиков. Нужно отправиться в посольство и понаблюдать, последуют ли новые стражи за ней или нет. Если пойдут, значит, пора скрываться. Если останутся, то их присутствие — простое совпадение, а она в совпадения не верила.
Приняв решение, Исобель поднялась и зашагала к носилкам. Джино придержал занавеси, намеренно
