– Кого вам надо добыть?
– Кого? Того, кто разоряет, и меня и всех остальных в округе. Кто не захотел продать свою скалу, прекратил движение и отнял у людей торговлю и деньги.
– Вы говорите про Гейслера?
– Именно про него. Его следовало бы расстрелять! Аксель смеется и говорит:
– А ведь Гейслер был на днях в городе, вы могли бы его там встретить.
Только, по моему слабому разумению, не думаю я, чтоб вам стоило связываться с этим человеком.
– Почему это? – резко спрашивает Аронсен.
– Я боюсь, что он окажется для вас чересчур непонятен и высокопоставлен.
Они заспорили и Аронсен все больше и больше сердился. Под конец Аксель спросил, шутки ради:
– Ведь вы не собираетесь оставить нас здесь совсем не при чем, и не уедете от нас?
– Уж не воображаешь ли ты, что я стану гнить в ваших болотах, когда я не могу заработать даже на табак для трубки? – злобно вскричал Аронсен. – Если ты достанешь мне покупателя – непременно продам!
– Покупателя? – спросил Аксель. – У нас хорошая земля, если б вы занялись ею, как следует; на таком участке, как ваш, смело можно прокормиться.
– Ты же слышишь, что я не желаю в ней копаться! – опять закричал Аронсен прямо в бурю. – Я могу найти занятие получше!
Аксель сказал, что может достать ему покупателя, но Аронсен язвительно засмеялся над подобной мыслью:
– Здесь в округе нет ни одного человека, который мог бы купить мой участок.
– Нет, как раз здесь. Но могут найтись и другие.
– Здесь только дрянь и нищие, – с бешенством продолжал Аронсен.
– Уж какие есть. А только Исаак из Селланро может купить ваш участок в любой день, – обиженно сказал Аксель.
– Не думаю, – сказал Аронсен.
– Мне все равно, что вы думаете, – отвечал Аксель и повернулся уходить.
Аронсен крикнул ему вслед:
– Подожди немножко! По твоему, Исаак мог бы избавить меня от «Великого», так, что ли?
– Да, – отвечал Аксель, – и от пяти таких «Великих», если говорить о средствах и деньгах!
Идя на рудник, Аронсен прошел мимо Селланро стороной, ему не хотелось, чтоб его видели; на обратном пути он зашел на усадьбу и имел беседу с Исааком.
– Нет, – сказал Исаак и только покачал головой, – я об этом не думал и не собираюсь.
Но когда к Рождеству приехал домой Елисей, Исаак стал уже не так несговорчив. Правда, он никогда не слыхал ничего глупее, как покупать «Великое», во всяком случае, фантазия эта исходила не от него; но если Елисей находит, что лавка – дело для него подходящее, – надо об этом подумать.
Сам Елисей относился к этому так себе, середка на половинке, совсем не против, но и не равнодушен. Если он оснуется здесь, дома, то ему, до известной степени, конец: деревня не город. Осенью, когда в городе происходила регистрация жителей их местности, он избегал показываться, не желая встречаться с земляками, они принадлежали к другому миру. Неужели теперь ему самому предстоит вернуться в этот мир?
Мать его настаивала на покупке, Сиверт тоже, они уговаривали Елисея, и однажды все втроем поехали в «Великое» осмотреть «поместье».
Но, очутившись пред перспективой лишиться участка, Аронсен вдруг стал точно другим человеком: ему нет надобности продавать!
Если он уедет, участок может оставаться и без него, это бумконстантный участок, роскошный участок, он всегда успеет его продать.
– Вы не дадите столько, сколько я за него хочу, – сказал Аронсен.
Обошли комнаты, побывали на скотном дворе, в складе, осмотрели жалкие остатки товаров: несколько губных гармоник, часовые цепочки, коробочки с розовой бумагой, висячие лампы с стеклянными подвесками – все вещи неходкие среди хуторян. И в заключение – немножко бумазеи и несколько ящиков гвоздей.
Елисей ломался и осматривал все с видом знатока.
– Таких товаров мне не нужно, – сказал он.
– Их можно не брать, – ответил Аронсен.
– А за участок, как он есть, со всеми товарами, скотиной и всем прочим, я могу предложить вам полторы тысячи крон, – сказал Елисей. – Ему было все равно, что ни сказать, предложение его было просто своего рода озорство, ему хотелось показать себя.
Поехали домой. Сделка не состоялась, Елисей предложил Аронсену слишком дешевую цену и страшно оскорбил его:
– Я считаю недостойным слушать тебя, – сказал Аронсен, переходя на «ты», – этакий городской щелкопер, вздумал учить торговца Аронсена, какие должны быть товары!
