– Вы будьте умники и оставайтесь покамест дома. Нынче приедет ваша мама и научит вас разным штукам.
Елисею хочется учиться, и он спрашивает:
– Когда ты писал на бумаге, на что это похоже?
– Да ни на что, – отвечает отец, – рука, словно привязанная.
– А оно не хочет раскатиться, как по льду?
– Кто?
– Да перо, которым ты пишешь?
– О-о, ну да! Только надо научиться управлять им.
Маленький Сиверт был другого склада и не интересовался перьями, он хотел посидеть в телеге, только посидеть на сиденьи, помахать кнутом на воображаемую лошадь и ехать во всю прыть. Благодаря ему отец взял обоих мальчиков в телегу, и они проехали с ним порядочный кусок по дороге.
Глава XI
Исаак едет, пока не доезжает до ржавчика, тут он останавливается. Ржавчик, – дно у него черное, маленькая лужица воды неподвижна. Исаак знает, на что она годится, наверное, в жизни своей он не пользовался никаким другим зеркалом, кроме такого ржавчика. Что ж, сегодня он нарядно одет, в красной рубахе, и вот он достает ножницы и подстригает себе бороду. Этакий фат, этот мельничный жернов, неужели он и впрямь решил прифрантиться и расстаться с своей пятилетней железной бородой? Он стрижет, стрижет и посматривает в зеркало. Разумеется, он мог бы проделать эту работу сегодня и дома, но он стеснялся Олины, довольно уж и того, что под носом у нее надел красную рубаху. Он стрижет и стрижет, кусочки бороды падают на зеркало. Лошадь не стоит, ему приходится прервать свой туалет и считать его законченным. И что ж! Он чувствует себя положительно моложе. Черт его знает, отчего это, но положительно он стал как будто стройнее. Потом едет в село.
На следующий день приходит почтовый пароход. Исаак встречает его на утесе, возле пристани торговца, но Ингер не видно. Господи, пассажиров много, и взрослых и детей, но Ингер нету. Он отошел назад и присел на утес, теперь сидеть здесь уж незачем, он пошел к пароходу. С борта на берег продолжали выгружать ящики, бочонки, сходили люди, бросали почту, но Исаак не видел своих. Зато он увидел женщину с маленькой девочкой, стоявшую у двери в трюм, но женщина эта была красивее, чем Ингер, хотя Ингер и не была безобразна.
Что такое – да ведь это же и есть Ингер! – Хм! – кашлянул Исаак и устремился наверх. Они поздоровались. «Здравствуй» сказала она и протянула ему руку, немного озябшая, побледневшая от морской болезни и путешествия, а Исаак только стоял молча и под конец выговорил:
– Да, да, погода хорошая!
– Я тебя видела вон там, но не хотела выставляться вперед, – сказала Ингер. – Ты приехал сегодня в село? – спросила она.
– Да. Гм!
– Вы все дома здоровы?
– Да, спасибо.
– Вот это Леопольдина, она гораздо лучше меня перенесла дорогу. А это твой папа, поздоровайся с папой, Леопольдина.
– Гм! – поспешно сказал Исаак, он чувствовал себя так чудно, он был точно чужой среди них.
– Видишь на лодке швейную машину, это моя. И потом у меня еще есть сундук.
Исаак пошел, пошел более чем охотно, матросы нашли ему сундук, но машину Ингер пришлось разыскивать самой. Это был красивый ящик незнакомой формы, с круглым верхом и ручкой – швейная машина в этих-то местах! Исаак навьючил на себя сундук и машину и посмотрел на свою семью.
– Я скоренько сбегаю наверх со всем этим, а потом приду за ней, – сказал он.
– За кем? – улыбаясь спросила Ингер. – Ты думаешь, такая большая девочка не умеет ходить сама?
Они пошли на гору, к лошади и телеге.
– У тебя новая лошадь? – сказала Ингер, – и телега с сиденьем?
– Понятно. Да, что я хотел сказать: не хочешь ли закусить немножко? Я захватил с собой.
– Уж когда выедем в поле, – ответила она. – Как думаешь, Леопольдина, ты можешь ехать одна?
Но отец не допустил:
– Нет, она может упасть под колеса. Сядь ты вместе с ней и правь сама.
Они поехали, а Исаак пошел сзади.
Он шел и смотрел на сидевших в телеге. Вот Ингер и приехала, чужая с виду и по платью, нарядная, без заячьей губы, только с красным рубчиком на верхней губе. Она перестала шепелявить, это было самое замечательное, говорила совсем чисто. Бахромчатый серый с красным шерстяной платок удивительно шел к ее темным волосам. Она обернулась в телеге и сказала:
– Хорошо если б у тебя было с собой одеяло, вечером ребенку будет, пожалуй, холодно.
– Пусть она наденет мою куртку, – сказал Исаак, – а когда въедем в лес, так там у меня положено одеяло.
– У тебя припасено в лесу одеяло?
– Да. Я не взял его сразу с собой, на случай, если вы сегодня не приедете.
