ТАСС уполномочен заявить

— Музей, кстати, открыт? Книги по живописи Африки купить можно?

— Музея нет. Книги о художниках Африки издают в Париже и Лондоне. Вы не хотите с ним поговорить?

— Обязательно поговорю. Только не сразу, ладно?

— Конечно, вам видней, Виталий Всеволодович.

— Теперь вот что, Игорь… Никто из наших не встречал в «Хилтоне» русских эмигрантов? Может, к ним кто обращался — ну там водка, сувениры, пластинки…

— В «Хилтоне» всего человек шесть белых работают, Виталий Всеволодович, остальные африканцы. Бармен, я знаю, белый, француз, Жакоб его зовут, шпион, сукин сын, всем служит, невероятного шарма парень, потом там у них есть белый метрдотель, Линдон Уильямс… Больше не знаю, право…

— Вы с Глэббом на приемах раскланиваетесь?

— Конечно.

— Когда у нас предвидится коктейль или прием?

— В субботу.

— Надо бы проследить за тем, чтобы Глэббу отправили приглашение.

— Хорошо. Вы об этом попросите?

— Зачем? Я тряхнул стариной, приехал, ибо на фронте был военкором… Вы уж этим озаботьтесь, ладно? И познакомьте меня с Глэббом.

— Но он же знает, кто я.

— Ну и что? Прекрасно.

— Прекрасно-то прекрасно, но ведь он, думаю, может догадаться о вашей нынешней профессии. Визг в прессе поднимут…

— Пусть не лезут к нашим людям — дома ли, здесь ли, за границей — мне тогда незачем будет сюда ездить, — жестко сказал Славин. — Они же начинают первыми, они — подкрадываются к тем проблемам, которые входят в прерогативу государственной безопасности. Пусть не лезут к нашим, — повторил Славин, — мы тогда будем сидеть в Москве.

— Так прямо и объяснить? — Дулов улыбнулся.

— А что? Зачем темнить? В конспирации тоже следует соблюдать меру.

— Попробуем.

— Парамонов, кстати, никогда на приемах не бывал?

— Нет, Виталий Всеволодович, он же не дипломат…

— Случайность исключается?

— Исключается, — убежденно ответил Дулов и вздохнул. — Особенно при нашей смете, каждая бутылка на счету.

…Вопросы Славина, правду сказать, Дулову не понравились — лобовые вопросы, без игры, несколько отдают схемой.

Ответы Дулова, однако, Славину понравились; он любил людей, которые умели отстаивать собственную точку зрения, несмотря на то что — тут от интонации много зависит — лучше бы для него было подстроиться под приезжего, особенно такого звания и уровня.

«Центр.

Что известно о Парамонове? Сообщал ли он кому-либо о факте его задержания полицией? Если сообщал, что именно? Существуют ли в Центре данные о русской эмиграции в Луисбурге? По моим сведениям, здесь проживает около сорока человек.

Славин».

«Славину.

Данные о русской эмиграции весьма незначительны, поскольку в Луисбурге нет клуба эмигрантов. По неподтвержденным данным, в Луисбурге живет некто Хренов Виктор Кузьмич (Кириллович), бывший власовец, участвовал в боях за Вроцлав (Бреслау). Точное место проживания неизвестно, однако, по сведениям трехлетней давности, он снимал номер в отеле возле вокзала. Известно также, что одно время в Киле он жил игрою на бильярде, имел кличку «от двух бортов в середину». Поскольку мы не располагаем данными о том, добровольно ли он пошел к Власову или был принужден к этому, соблюдайте максимум осторожности, если запланировали встречу. Сведений о его связях с разведслужбами не имеем, но известно, что в Киле он принимал участие в грабежах.

Центр».

Константинов

Проскурин разложил перед Константиновым на большом, темного ореха, столе десять листов бумаги, на которых были напечатаны наименования министерств и ведомств, так или иначе связанных с поставками в Нагонию.

Константинов бегло проглядел страницы и несколько раздраженно заметил:

— А еще конкретнее можно?

Проскурин пожал плечами:

— Я сделал прикидку. Круг сужается. Остается всего несколько человек.

— А сколько из них имеют доступ к секретным документам?

— Двенадцать.

— Установочные данные подготовлены?

— Да.

— Что-нибудь настораживающее есть?

— У меня ни к одному из них нет претензий.

— Претензий? — переспросил Константинов. — И не может быть претензий к советским людям. Или факты, или — ничего.

— Я исходил из наших сегодняшних критериев.

— А вот что касаемо критериев — так они постоянны. Где материалы об этих людях?

— Трухин перепечатывает.

— Когда закончит?

— Думаю, к обеду.

Константинов вскинул голову на Проскурина и повторил:

— Когда закончит, я спрашиваю?

— К четырнадцати ноль-ноль.

— Спасибо.

Зазвонил один из семи телефонов; Константинов безошибочно угадал который, снял трубку:

— Слушаю. Да. Привет. Ну? Заходите немедленно.

Положив трубку, Константинов задумчиво посмотрел на телефонный аппарат, потом обернулся к Проскурину:

— По вашим спискам Парамонов проходил?

— Тот, о котором сообщил Виталий Всеволодович?

— Именно.

— Да.

— Но в суженный круг он не включен?