— Какой этаж? — Быстро спросил я.
— Второй. — Так же быстро ответила Сонька и, предвосхищая мой следующий вопрос, добавила. — Не попала.
Тут же выстрелила ещё раз и чертыхнулась, по всей видимости, снова смазав.
Добежать с моего четвертого на её второй никто бы за такое рекордное время не смог, а значит их минимум двое. Да ещё тот, что нас не выпускал из тупика, пока эти добирались до удобных позиций. Наверняка сейчас тоже подтягивается сюда. Итого трое, и это как минимум.
Моя мишень успела перебежать на пятый этаж и, высунувшись, выпустила по нам короткую очередь, ушедшую правда далеко в сторону. Даже по плитам не попал. Но вечно же так продолжаться не может? От моего выстрела стрелок спрятался, и я стал гадать, где он вынырнет в очередной раз. Подконтрольных мне окон четыре, значит, получается шанс один к четырём, но выбора нет. Я взял на прицел самый угол оконного пролёта, в котором, по моему мнению, должен был появиться стрелок, желавший нас запутать.
Прозвучало пару выстрелов Сонькиной СВУ, затем снова короткая автоматная очередь из окна, и снова одиночный Сонькин выстрел. На сей раз, автоматные пули срикошетили от асфальта гораздо ближе.
— Твою…! Ты чего свои окна не смотришь? — Гневно зашипела Кулачек. — Нас так пристрелят скоро!
— Так надо. — Тихонько прошептал я, словно боясь, что меня могут услышать неизвестные стрелки. — Постарайся контролировать все окна.
— Легко сказать! — Возмутилась она.
Не слушая её возмущения, я продолжал держать на прицеле угол выбранного окна и это, в конце концов, дало свои результаты. Едва в выбранном проёме мелькнула голова, как я сразу легонько спустил курок. Отдача привычно ткнула в плечо, и я с удовольствием заметил разлетавшиеся по комнате пятого этажа брызги крови.
— Минус один. — Вслух озвучил я свои успехи.
— Хорошо. — Сухо прокомментировала Сонька. — А теперь будь добр, держи свои окна на прицеле сам.
— С удовольствием. — Хмыкнул я.
Теперь получается два на два. Можно и потягаться.
Некоторое время мы играли в пятнашки с неизвестными стрелками, впрочем, без каких-либо успехов с обеих сторон, а потом я обратил внимание, что слишком редко стрелки стали появляться в окнах. Как бы это не оказался один и тот же, а его напарник направляется сейчас, допустим к нам.
Едва успел я додумать эту довольно неприятную мысль, как прямо перед моими ногами, стукнувшись предварительно о стопку плит, упало ребристое яйцо лимонки.
Никогда бы не подумал, что смогу среагировать столь молниеносно — замахнувшись ногой, я что есть силы запнул её в сторону прохода, надеясь, что она не застрянет где-нибудь в плитах. Раздался грохот и нас, прижавшихся к усеянному гильзами асфальту, обдало мелкой крошкой раздробленных плит.
Если бы оставшийся в пятиэтажке напарник того, кто кинул лимонку, ожидал от нас такой прыти, то в этот момент он расстрелял бы наши беззащитно выставленные спины, словно в тире. Но он понадеялся на гранату и высунулся лишь для того, чтобы поздравить своего напарника с победой. Не тут-то было, его встретили уже выстрелы Сонькиной СВУ, и он спрятался обратно в комнату. Я в это время доставал из рюкзака свой аргумент притаившемуся за плитами бандиту.
Жалко единственную лимонку, но что поделаешь? Заберу потом одну из двух, найденных Сонькой. Плохо, что я знал только то, что кинувший «лимонку» находится слева от нас, а где конкретно, оставалось только предполагать и надеяться на удачу. Я выдернул чеку, и, замахнувшись, кинул с навеской «лимонку» через плиты, а когда раздался грохот взрыва, поступил точно так же со слеповой гранатой. Надеюсь, у него там не нашлось удобного укрытия, и если его не зацепила боевая граната (а она его, по-видимому, не зацепила, так как ни криков, ни стонов раненого я не слышал), то хотя бы слеповая достала.
Как только за плитами мигнула вспышка, я крикнул «бежим!» и, напряжённо всматриваясь в окна пятиэтажки, ринулся из губительного тупика. Сонька на бегу кинула за плиты ещё одну «лимону». И когда достать успела? На сей раз, после взрыва раздался дикий крик, быстро перешедший в стон.
Выбежав из узкого прохода, я свернул направо и, петляя, словно заяц, понёсся к спасительной близости ближайшего дома, слыша за спиной топот Сонькиных ботинок. Не знаю как Сонька, а я так просто это оставлять не собирался и с шипением «Ну ссссукии», которому позавидовала бы самая ядовитая змея, забежал в подъезд крайней секции девятиэтажки и скачками понёсся наверх.
Сонька где-то отстала и я, забежав на четвертый этаж, подскочил к окну и осторожно выглянул, осматривая окна «хрущёвки» из которых по нам стреляли устроившие засаду. Никто в них не мелькал, но я терпеливый.
Оставшийся в живых боец, видимо решив, что мы до сих пор бежим не останавливаясь, спокойно, хоть и настороженно, вышел из-за угла дома и направился в сторону раненного лимонкой напарника. Не испытывая никаких душевных терзаний я спокойно поймал его в прицел и нажал на курок.
Вот и всё. Видимо я это произнёс вслух, так как сзади раздался Сонькин голос:
— Теперь ты доволен?
— Не совсем. — Спокойно заявил я, проходя мимо неё и начиная спускаться. — Надо ещё с подранком пообщаться.
— Сдурел? — Догнала она меня и схватила за плечо. — Ты ещё обратно сходи на дом свой дурацкий посмотри! Достаточно мы здесь пошумели!
Кажется, она разозлилась не на шутку.
— И что? — Решил я зайти с другого бока. — Тебе совсем неинтересно кто и зачем на нас напал?
— Совсем! — Сказала, как отрезала она и уже спокойней добавила. — И так понятно, что нарвались на обычных мародёров. Прослышали, наверное, про военную заварушку, вот и решили прошерстить, что осталось от хозяйственных «монолитовцев».
— Ну, хорошо. — Сдался я, поняв, что она будет стоять насмерть на своем решении немедленно уходить отсюда. — Уходим.
Но тут же не выдержал и предпринял ещё одну попытку убедить Соньку:
— А вдруг у них карта хорошая есть или ещё что-нибудь ценное?
Сонька выразительно посмотрела на меня, и я поднял белый флаг в виде тяжёлого вздоха. А что мне ещё оставалось делать? Ведь как пить дать одна уйдёт. Я вздохнул ещё раз, и мы вышли из подъезда.
До трёх одиноко стоявших домов на северо-западной окраине города мы добрались, когда уже солнце почти коснулось горизонта, и задул какой-то колючий хлёсткий ветер. Не знаю как Сонька, но я к тому времени проголодался так, что желудок время от времени напоминал о себе резкими коликами. В эти моменты я тихо ругался сквозь зубы, стараясь, чтобы Сонька меня не слышала. Она же идёт и ничего, а ели мы вместе последний раз вчера даже не вечером, а днём. Что ж, винить некого, кроме себя, ведь именно я выработал этот чёртов план, и именно я попёрся в центр города, вместо того, чтобы сразу идти по маршруту. Тогда бы и поесть успели, и на мародёров глядишь бы и не нарвались.
Одно радовало, мы продолжали всё так же хорошо видеть, как и днём. Ещё я был благодарен Соньке за то, что она не обвиняет меня за наш затянувшийся переход на окраину города и невольное голодание. И мы оба облегчённо вздохнули, когда удалось без происшествий пересечь широкий проспект строителей, о чём нам сообщила вывеска на одиноко стоявшей высотке, и подойти к трём крайним домам.
Облюбовав самый высокий из трёх домов, мы вошли в подъезд и поднялись на седьмой этаж. Вначале хотели выше, но на этом этаже обнаружилась квартира с довольно приличной входной дверью. Я проверил комнаты на наличие радиации и лишь тогда позволил Соньке войти. Мы сразу притворили за собой дверь и подперли её кроватью. Невыносимо жалко было тратить на подпорку двери столь драгоценную мебель, но другой всё равно не было. Придётся снова спать на полу, который к немалой моей радости оказался деревянным.
— Дом, милый дом. — Я с блаженной улыбкой уселся на пол и стянул берцы, давая отдых натруженным ногам.
Сонька, улыбнувшись последовала моему примеру и мы начали рыться в рюкзаках, доставая еду,
