двадцать минут формальности были улажены, адвокат отдал компьютеру банка соответствующие указания и ввел в программу шифрованный код. Еще через минуту на дисплее Карти появилась надпись:
Карти только присвистнул и тут же снова связался с Марьеном.
— Нет, не знаю, — ответил адвокат, — не знаю, куда ушли 800 тысяч. На бирже он не играл, акции не скупал, капиталы ни во что не вкладывал. И не сорил деньгами, всегда был бережлив. Однажды сказал мне, что миллион с четвертью — все равно не деньги, вот станет, мол, знаменитым, тогда и деньги придут настоящие, и тратить их начнет по-настоящему, со вкусом. А пока будет жить экономно. Завещание на имя дочери составил, но ни она, ни мать о деньгах и о завещании никогда ничего не знали.
«Пора вновь подводить итоги, — решил Макс, усаживаясь в машину. — О деньгах Арно никто, кроме адвоката, не знал. Подозревать о них мог только Леон Тамиз. Но неужели он способен убить? Сомнительно. Жена? Тоже не очень-то верится. Ни о деньгах, ни о завещании она ничего не знала. Она искренне считала, что Арно до сих пор работает в «Шейдел». Роковые страсти? Возраст не тот. Но как понять ее слова насчет кары судьбы? Может, ей надоело ждать, и она сама решила сыграть эту роль? И уехала из города именно сегодня, в день убийства… Так кто же все-таки — Леон Тамиз или жена? И почему исчезла изрядная сумма?..»
Инспектор, так и не придя к каким-либо выводам, добрался до дома, но не успел переодеться, как раздался звонок. По хрипловатому голосу он узнал комиссара Брина.
— Ну как? — поинтересовался комиссар.
Разговаривать Максу не хотелось. Он сообщил главное в нескольких фразах. И добавил:
— Меня смущает одно — зачем разбили стекло машины? Неужели это не имеет никакого отношения к убийству?
— Конечно! — хмыкнул комиссар. — И не ломай себе голову. Наверняка это сделали какие-нибудь хулиганы. Еще ночью. Давай быстрее закрывай дело. Я почти уверен, что это Леон Тамиз. Увидишь, он сразу расколется.
— Посмотрим, — отозвался Макс, думая о том, что, пока он не разузнает все о таинственных занятиях Арно, решения принимать нельзя. — Если будет что-то новое, я вам сообщу.
Звонок Луизы Оппенбаум не очень удивил Макса. Он мог с ней не видеться целыми месяцами, но стоило мало-мальски серьезному происшествию привлечь внимание прессы, как Луиза сразу же его находила. Став не так давно вице-директором известной косметической фирмы и превратившись по совместительству в хозяйку модного салона, где охотно собирались отечественные и заезжие знаменитости, она стремилась постоянно быть в курсе событий.
Удостоиться приглашения в ее салон считалось престижным. Здесь бывали богатые бездельники, модные певцы, популярные писатели, с которыми охотно болтали видные политические деятели, серьезные ученые.
Любил провести там время и Макс Карти. Доступ в салон позволял ему получать информацию из самых неожиданных источников. К тому же… Инспектор до сих пор испытывал к очаровательной хозяйке чувство куда более глубокое, чем просто дружеская симпатия.
Общество собралось пестрое. Карти постоял немного у группы, окружившей африканского дипломата из ЮНЕСКО, потом взял у бармена бокал мартини и послонялся немного по залу. Он выслушал жалобы голливудской кинозвезды на гнетущий темп жизни в Калифорнии, поговорил с тренером национальной баскетбольной команды. Вновь подойдя к бару, он увидел, как Луиза, ускользнув от гостей, направилась к нему.
— Ну как, Макс, не скучаешь?
— Помилуй, Луиза, разве можно скучать в твоем доме? — засмеялся инспектор. — За полчаса я узнал о современной живописи, африканских проблемах и НЛО куда больше, чем за всю предыдущую жизнь. И стал таким же глубоким знатоком этих проблем, как те, кто мне о них рассказывал.
— Ты неисправим, — расхохоталась Луиза. — Приятно, что служба в полиции не притупила в тебе чувства юмора.
— Что ты, если его потерять, то у нас и свихнуться недолго.
— Думаю, тебе было бы интересно познакомиться с одним из моих гостей. — В голосе Луизы зазвучали теперь нотки хозяйки светского салона. — Его тоже интересуют социальные проблемы. Очень милый человек. Журналист. Ведь ты, кажется, никогда не относился плохо к людям из прессы.
Луиза сделала знак высокому черноволосому мужчине лет тридцати пяти.
— Разрешите вас познакомить. Макс Карти, мой давний друг, инспектор уголовной полиции. Петер Баркаш, журналист.
— Единственный из журналистов, на которого не распространяется мое лояльное отношение к прессе в целом, — буркнул Карти.
— Все дуешься на меня за ту статью? — сокрушенно вздохнул Баркаш.
— Как, вы знакомы? — изумилась Луиза. — А я и не знала.
— Не все же знать хозяйке о своих гостях, — съязвил Карти. — Даже в твоем салоне человек имеет право на личные тайны.
— Мы очень давно знакомы, — невозмутимо подтвердил Баркаш. — Но Макс рассердился на меня…
— Что же, надеюсь, эта встреча поможет вам восстановить былую дружбу. А сейчас, извините, должна вас покинуть.
— Нелегкая работа быть хозяйкой такого салона, — добродушно сказал Баркаш, провожая взглядом Луизу. — Но и у нас с тобой хлеб не из легких.
— Не ставь нас на одну доску, — отрезал Карти.
— Все дуешься за эту статью? — повторил Баркаш.
— Ты не имел абсолютно никакого права… — начал инспектор.
— …Изображать комиссара Брина тупым, ограниченным служакой, — закончил за него Баркаш. — Ты это уже говорил мне тогда, год назад.
— И скажу еще раз. Тем более что при всех его недостатках, Брин — один из немногих неподкупных и честных людей среди моего начальства.
— Послушай, Макс, — Баркаш смотрел ему прямо в глаза, — я был не прав тогда. Не разобрался. Погорячился. И сорвал на комиссаре гнев, накопившийся за время общения с его коллегами. Не по адресу выступил… Но комиссар на меня не сердится.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Карти.
— Я говорил с ним на прошлой неделе. Принес ему свои извинения. Не сердись на меня и ты. А комиссар действительно оказался славным человеком.
— Вот это да! — восхитился Карти. — Петер Баркаш, либерал и рупор партии экологов, восхищается полицейской ищейкой Брином!
— Не язви. Либералы и экологисты не раз восхищались даже полицейской ищейкой Карти, когда тот честно исполнял свой долг порядочного человека. Мы не сомневаемся, что Макс Карти выполнит свой долг и сейчас, расследуя дело Арно.
— Дело Арно? — мгновенно напрягся инспектор. — Но следствие только началось. Откуда тебе известно об этом деле и почему оно тебя интересует?
— Садись, Макс. — Баркаш жестом указал на кресло, взял с подноса у проходящего мимо официанта два бокала, сел рядом с инспектором, протянул бокал ему. — Но прежде всего скажи: мир?
— Мир. — Карти и Баркаш пожали друг другу руки. — А теперь выкладывай, что ты знаешь об Арно, — потребовал Макс. — Ты ведь наверняка за этим и пришел к Луизе: помириться со мной и поговорить об Арно? — Инспектор испытующе посмотрел на приятеля. — Вот и начнем с того, что знаешь ты. И при чем здесь партия защитников окружающей среды? Вы ведь теперь люди вполне респектабельные, провели десяток депутатов в парламент, к вам надо прислушаться.
— Оставляя без внимания твои дешевые подначки, скажу одно… Вот что, старик. — Баркаш бегло
