простецки, в одних штанах, подставляя волосатую грудь солнцу. Антуан, напротив, зябко кутался в плед.
Ох немного ему осталось на этом свете, совсем немного… И все чудеса епископа ему не помогут – от старости нет лекарств.
– Возможно, Жан и Йенс уже в Аквиникуме, – поймав мой взгляд, сказал Антуан. – Надо будет проверить…
– У вас назначено место встречи? – спросил Жерар, со своим неизменным аппетитом поглощая куски фаршированной телятиной тыквы под укропным соусом.
– Да, – кивнул Антуан, впрочем, не спеша поделиться условленными местами.
Жерар кивнул, отпил вина и удовлетворенно крякнул. Повертел бутылку, с ухмылкой прочитал:
– «Бадачони сюрке барат». Бадачоньский серый монах… Почему миряне так любят называть вина церковными словами?
– Да потому, что понимаете вы толк в этом деле… – ответил я.
– Если бы, Ильмар! – Жерар покачал головой. – Сколько я встречал святых братьев, не способных на вкус не то чтобы год, а даже географию узнать! Наливаешь такому вино худшего урожая, но со всем возможным восторгом – и он глаза от удовольствия закатывает. Хотя в любой дешевой харчевне ему такое вино черпаком из бочки нальют…
– Человеку вашего положения, – заметил я, – упрека не выскажут, хоть уксусом гостей потчуйте…
Жерар смешался. Отставил бокал и спросил:
– Так что будем делать дальше?
Мы с Антуаном обменялись взглядами, я ответил:
– Нам еще весь Пешт объезжать, на каретных дворах расспросы вести.
– Ну, мне за неверными женами охотиться нельзя, – усмехнулся епископ. Рассказал ему Антуан придумку Петера, вот же старый болтун!
– Возможно, ваше святейшество попробует привлечь к поискам местных служителей Церкви? – спросил Антуан.
Жерар развел руками:
– К каким поискам? Тем, что Урбис и Версаль ведут? Попросить пойманных преступников не в Рим отправлять, а ко мне? Антуан…
Старик кивнул, признавая нелепость предложения.
– Если их схватят, то меня в известность поставят, – продолжил Жерар. – Только вызволить уже невозможно будет. Здесь, в Аквиникуме, как оно ни странно, и мирские, и церковные власти действуют воедино, без всякой конкуренции. Друг от друга скрывать ничего не станут. Значит, если схватят Маркуса с товарищами, то поместят где-нибудь в гарнизоне, да еще сотню монахов туда призовут. Не вытащить. Вся надежда – найти первыми.
С этим напутствием мы и встали из-за стола, оставив епископа предаваться размышлениям.
Петер уже ждал нас в холле гостиницы. Не один – с юной черноволосой девушкой в скромном длинном платье из белого льна, уложенными по-простому волосами. При нашем приближении девушка поднялась, потупив глаза.
– Илона. Моя невеста, – представил ее Петер. Наверное, мне это только показалось, но юноша выглядел уже гораздо крепче, чем вчера.
– А… – Голос Антуана вдруг обрел неизъяснимую досадливость. – Соломон, скромный торговец…
Вытаращив глаза, я наблюдал, как оживившийся летун припал к руке девушки, огорченный не то своей непритязательной и негероической ролью, не то преклонным возрастом. Скорее, наверное, образом торговца. Прыть в нем взыграла, как в горячем юноше.
– Исаия, – буркнул я, касаясь губами мягкой, пахнущей благовонными мазями и почему-то перцем, ладошки. – Скромный сын скромного торговца…
Илона едва заметно улыбнулась. Сказала:
– Я знаю, вы друзья епископа Жерара. Спасибо и вам. Я хотела поблагодарить его преосвященство за то, что он сделал для Петера… и для меня. Он примет меня?
– Наверняка, милое дитё, – произнес Антуан.
Илона переглянулась с Петером, кивнула:
– Тогда я пойду к его преосвященству. Не жди меня, Петер, Тамаш проводит меня обратно.
В отдалении и впрямь маячил человек сурового вида, с коротким мечом на поясе и пестрой лентой на шапочке, обозначавшей принадлежность к цеху охранников. Невеста Петера явно не из простых людей, раз позволяла себе содержать подобную роскошь.
– Я постараюсь навестить тебя вечером, – сказал Петер, чуть заметно улыбнувшись.
Только когда мы сели в поджидавший нас экипаж, Антуан со вздохом произнес:
– Твоя невеста, Петер, напомнила мне девушку, которую я любил… очень давно. Если они схожи не только телесно, но и духовно, то ты счастливейший человек.
Юноша улыбнулся, и я подумал, что он и так не сомневается в своем счастье.
– Спасибо. Мы продолжим расспрашивать в Пеште?
– Да, – кивнул Антуан.
А я молчал. Почудилось, что никакого толка в наших поездках нет. Не будет Маркус высовываться из убежища, чтобы посетить кондитерскую и отведать знаменитого штруделя. Не пойдет Арнольд в прославленные серные бани, чтобы понежиться в горячей воде и расслабиться под крепкими руками массажиста. И Хелен, пусть даже ей этого захочется, не посетит оперу, чтобы насладиться сладкими голосами певцов.
Не такие они люди, чтобы понапрасну рисковать…
Разве что Луиза… вот она, если ее одолеет блажь, настоит на своем. Только что она захочет осмотреть в Аквиникуме? Древний стадион, замок префекта, театры? Вряд ли…
– Петер! – позвал я. – Твоя невеста, она ведь следит за своей внешностью?
На миг юноша растерялся.
– Да… конечно…
– Можно узнать у нее, где в Аквиникуме самый лучший магазин женских украшений и парфюмерии?
– Я и сам знаю, – улыбнулся Петер. – «Элефант», самый большой магазин города. Там есть все, и парфюмерия тоже.
Ясное дело, не раз ее провожал в этот магазин.
– Надо поехать туда, – сказал я. – И расспросить продавщиц. Только тут новая легенда нужна, женщина никогда мужчине беглую жену не выдаст!
– Думаешь, Хе… – Антуан осекся, сморщился. – Кхе-кхе. Думаешь, заглянут?
– Думаю, что да, – кивнул я.
Петер вроде как оговорки не услышал или не придал ей значения. Но все-таки нам было не по себе. Трудное дело – вести розыски, когда рядом умный, но не посвященный в дело помощник…
Двуколка наша тем временем свернула и вскоре выехала к «Элефанту».
Магазин и впрямь впечатлял!
Такому место в Париже или Риме, а никак не в столице маленькой, пускай и не бедной, провинции. В шесть этажей, да еще каких этажей! С огромными окнами из хорошего стекла. Со слоновьим чучелом перед входом – или настоящим, или очень хорошо подделанным. За «Элефантом» раскинулся один из городских рынков, тоже частично крытый, бойкий и многолюдный, но по сравнению с магазином казавшийся крошечным сельским базаром.
Мы спустились на землю. Возчик неспешно въехал на стоянку перед магазином, где уже стояло не меньше сотни экипажей – и наемных, и частных. Как ни старались уборщики, а площадка была изрядно завалена навозом, и запах стоял будто на скотном дворе.
И тут нас ждала такая неожиданность, которую, по правде говоря, давным-давно надо было предвидеть!
Из широких ворот «Элефанта» вышли и направились навстречу нам иудеи. Три самых настоящих иудея в черных одеждах, кипах, с ворохом покупок. Один пожилой, двое – молодые парни, никто из них не выглядел особенно проницательными… только что с того, если ни я, ни Антуан по-иудейски ни слова не знаем!
