высоко вскинув оружие. Темные глаза пылали ненавистью, и сверкали белые зубы, обнаженные в страшном оскале. Копье полетело, рассекая воздух, но неожиданно Менгис уклонился и оказался рядом. Его копье, в отличие от копья Паксона, попало в цель. Тело султана Джакарда дернулось, кровь хлынула из раны, он свалился на землю.
Менгис пришпорил коня и помчался за братом – его волок за собой конь.
– Глупец! – кричал Менгис, и в его голосе слышалась невыносимая мука. – Зачем же ты промахнулся?
Кровавые пузыри закипали на губах Паксона.
– Солнце светило мне в глаза, – прохрипел он.
– Неправда, – с нежностью в голосе сказал Менгис, распутывая поводья.
– Насколько плоха моя рана? Доберусь ли я до Джакарда? Только не лги, брат!
– Скажу честно, Пакс, – голос Менгиса охрип от волнения, – ты не выживешь.
– Менгис! – султан умоляюще схватил брата за руку. – Почему все так обернулось? Когда же и что я сделал не так, как было должно? В чем моя ошибка? В том, что я не научился любить так, как любишь ты? Или в том, что, увлекшись войной, я оставил для жизни слишком мало времени? Почему зависть к тебе стала для меня путами? Скажи мне, Менгис, пока Аллах не забрал меня к себе, как же это случилось?
– Я не знаю, Пакс. Но если б сейчас я мог сделать так, чтоб все обернулось иначе, я бы не пожалел сил! – ответил умиравшему Менгис, глядя, как жизнь покидает тело брата.
Паксон закашлялся, кровь запенилась в уголке рта.
– Ты получил все, что хотел, а я ничего не оставляю после себя. Кроме тебя, некому оплакать меня и некому позаботиться о Джакарде.
– Ты ошибаешься, Пакс. Женщина по имени Розалан родила от тебя сына, наследника Джакарда.
Глаза Паксона выражали смертельную муку.
– Не лги, брат! Этого не может быть!.. Как ты сказал?.. Розалан? – спросил он, с трудом выдыхая слова.
Скорбь Менгиса усилилась: его брат не знал даже имени женщины, родившей ему сына. Отвечая Паксону, Менгис подумал, каким будет для него счастьем, когда Валентина родит сыновей.
– Мать твоего ребенка, Розалан, ты встретил в Напуре во дворце Рамифа. Она бедуинка, как наши праотцы.
– Я хочу увидеть сына, прежде чем умру! – слабым голосом потребовал Паксон.
Менгис взглядом отыскал Валентину. Крупные слезы катились по ее щекам.
– Пакс, путь до Напура не близок…
– Клянусь, я не умру, пока не увижу своего ребенка! Привези его, Менгис! – последние слова дались султану Джакарда тяжело, он откинулся назад, дыхание стало еще более тяжелым и хриплым.
Менгис попытался успокоить брата:
– Тогда не разговаривай, береги силы! Но Паксон не последовал совету:
– Позови федаинов! Пошли их в Напур! Они будут служить тебе до конца твоих дней, хотя ты и покинул Аламут! Поторопись, времени осталось немного.
Мысли Менгиса лихорадочно заметались. Паксон прав. Федаины, хоть он больше и не шейх аль- Джебал, выполнят любую его просьбу, ему достаточно лишь дать знать о своем желании.
– Позаботься о нем, Валентина, – сказал Менгис и побежал по песчаному берегу к дальним пещерам.
Валентина упала на колени и со слезами на глазах сжала Паксону руки.
– И он еще посмел называть меня глупцом! – отозвался умирающий. – Сам он глупец, от любви потерявший разум!
Заметив слезы девушки, он проговорил:
– Ты по мне плачешь, Валентина?
– Да, Паксон! Менгис, может быть, и на самом деле со временем станет думать, что действительно ты промахнулся, потому что солнце слепило тебе глаза. Но, наблюдая со стороны, я видела, в тот момент ты мог убить брата, но послал копье мимо цели. Однажды я прокляла тебя за то, что ты его убил, а сейчас благодарю: ты пощадил Менгиса, сохранив ему жизнь.
– Однажды я слышал, как мой отец… – жестокий приступ кашля не позволил умиравшему договорить.
– Постарайся не разговаривать! Береги силы! – крикнула Валентина со страданием в голосе.
– Нет, я должен сказать. Однажды, когда я был еще ребенком… – он снова закашлялся, – … я слышал, как наш отец беседовал в саду с Менгисом. Он рассказывал, как сильно любил его мать. «То была любовь, которая в силах сдвинуть горы», – говорил отец. Я часто вспоминал его слова, и мне всегда было обидно, что говорил так отец о матери Менгиса, а не о моей. Я никогда не смог бы ради тебя сдвинуть горы, Валентина… но я бы попытался… я бы попытался… если бы ты…
– Я это знаю, Паксон, – отчаянно плакала Валентина.
Умиравший протянул дрожащую руку, чтобы утешить рыдавшую над ним женщину.
– Я не достоин твоих слез. Ты слишком много страдала из-за меня. Мне искренне жаль, что все так получилось. Почему так стало вдруг темно? Неужели солнце зашло за облака?