– Само собой разумеется, Рамиф, – спокойно ответил Саладин. – Да пребудет с тобой Аллах!
Валентина проводила гостя в отведенные ему покои и низко поклонилась, отворяя перед ним дверь.
– Мои глаза обманывают меня, или действительно этот человек будет стоять у моих дверей? – недовольно спросил Саладин, кивая на стражника, прислонившегося к стене.
– Твои глаза не обманывают тебя, Малик эн-Наср. Страж всю ночь будет охранять этот коридор.
– Следует ли это понимать так, что мы, гости моего доброго друга Рамифа, находимся под стражей в своих покоях? – черные зрачки грозного воина пронзили Валентину, и она почувствовала, как подгибаются у нее колени.
– Если прославленному воину захотелось так думать, то так оно и есть, – тихо проговорила девушка.
– А ты хотела бы, чтоб я не обращал внимания на очевидное? – последовал вопрос.
– Малик эн-Наср – весьма проницательный человек, – простодушно польстила Саладину девушка.
– Кто отдал это приказание? – спросил предводитель мусульман.
– Это мой приказ, – сказала Валентина своим низким гортанным голосом. – Ты оспариваешь мой приказ или мое право отдавать приказания?
– Хвала Аллаху, нет! Рамиф выразился более чем красноречиво! Но ты должна знать: если у меня появится желание покинуть свою комнату, твой страж меня не остановит.
– Может быть, ты попытаешься похвастаться мне этим завтра? – вкрадчиво произнесла девушка. – Я прощаюсь с тобой до утра, – сказала она.
Их взгляды скрестились в противоборстве воли двух сильных людей. Красавица, согласно обычаю мусульман, низко склонилась, коснулась лба, губ и груди и затем отступила, всем своим видом выражая почтение. Повернувшись, она пошла по коридору, высоко подняв голову и чувствуя, как глаза Саладина следят за каждым ее движением.
ГЛАВА 13
Валентина бросила последний придирчивый взгляд на зал, где должен был состояться Совет. Серебряные чаши с цветами, произрастающими в пустыне, украшали оба конца длинного стола. Свитки пергамента и перья для письма лежали на середине стола так, чтобы каждый мог до них дотянуться. Разноцветные шелковые занавеси на окнах были задернуты как раз настолько, чтобы комната не казалась ни слишком темной, ни излишне яркой от солнечного света.
Валентина глянула вниз: о ее ногу терлась белая пантера. Девушка улыбнулась и подхватила свою любимицу на руки, нежно погладив шелковистую головку.
– Ты хочешь присутствовать на Совете, это пытаешься мне сказать? Очень хорошо! Я исполню твое желание!
Удобно устроившись на руках Валентины, детеныш пантеры довольно заурчал.
Легко покачивая животное, девушка вошла в комнату эмира.
– Кади, все готово. Не хочешь ли дать мне еще какие-либо наставления? – взволнованно спросила она.
Эмир попытался привстать. Слабым голосом он постарался ответить.
– Нет! – воскликнула Валентина. – Не вставай! Ты должен отдыхать! Встреча с Саладином отняла у тебя слишком много сил. Я оставлю дверь приоткрытой, чтобы ты мог слышать каждое слово. Если получится так, что я с чем-то не смогу справиться, то обращусь к тебе, подойдя к двери. Ты должен обещать мне, кади, что будешь лежать тихо и не станешь волноваться. Еще не время тебе уходить к Аллаху! Ну пожалуйста, – принялась умолять она, – обещай мне это!
– Все торгуешься! – жаловался Рамиф слабеющим голосом. – Я всего лишь никому не нужный старик, прикованный к постели. Оставь мне свою кошечку! Я буду ее гладить, и мне станет казаться, что она мурлычет от ласки моей старческой руки, и это напомнит мне о моем пребывании в этом мире. Ты права, я еще не готов встретиться с Аллахом.
– Кади, – чуть насмешливо отозвалась Валентина, – ну что за разговоры? То ты говоришь, будто хочешь поскорее отправиться к Аллаху, то тебе нужно, чтобы кто-то мурлыкал от ласки твоей старческой руки!
– Ах ты плутовка! Разве я не эмир и не имею права себе противоречить? На что я гожусь, если не в состоянии менять свое мнение по семь раз на день? Кроме того, я вбил себе в голову, что боюсь встречи с Аллахом, – добавил он ребяческим тоном.
Валентина рассмеялась.
– Думаю, это Аллах боится взять тебя к себе. Вряд ли ему доводилось прежде встречаться с таким человеком, как ты. Вероятно, он решил, что, ему ни к чему эмир, целыми днями напролет жующий персики, – хотя голос девушки и был веселым и насмешливым, голубовато-зеленые глаза оставались печальными.
– Как ты назвала эту свирепую кошечку? Она еще не поменяла свой окрас? Саладин думает, я совсем глуп! Не бывает белых пантер! Ты должна перехитрить его, раз он сумел обмануть меня, и выяснить, во что этот хитрый лис окунул детеныша пантеры. Я хочу знать, как ему удалось сделать его белым! – раздраженно добавил Рамиф.
Валентина опечалилась, подумав про себя: «О кади, неужели ты забыл, как всего лишь несколько часов назад Саладин объяснил, откуда взялась белая пантера?» Слезы жгли ее глаза при виде нарастающей слабости старика.
– Я непременно выясню, во что он окунул, – спокойно ответила девушка, – перехитрю, как ты сказал! Думаю, ты прав. Кажется, у этой пантеры на ухе есть черное пятнышко, – солгала Валентина.
– Так я и знал! – обрадовался старик. – Он считает, что может обмануть меня, раз я, состарившись,
