Внизу хлопнула дверь. Кто-то зашел в подъезд и начал подниматься по лестнице. На всякий случай я встал и убрал бутылку в карман. Впрочем, вряд ли это какая-нибудь добропорядочная старушка. Старушки не гуляют в три часа ночи… Три часа? Я посмотрел на «гамильтоны». Похоже, они стояли.
Шаги были все ближе. Наконец внизу в пролете показалась ярко-рыжая шевелюра Вик. Бегемот, которого я таскал на плечах весь вечер, вздохнул и лениво сполз на пол.
На Вик были протертые на коленях светло-голубые джинсы и застиранная футболка – когда-то, видимо, темно-синяя. Волосы как обычно всклокочены.
– Долго ехал, – недовольно бросила она вместо приветствия и открыла дверь.
– Где ты была?
– Звонила в полицию, придурок.
Она могла бы быть повежливее. Хотя, плевать. Главное, что она жива. Это все, что мне было по- настоящему нужно. Увидеть ее живой. И мне это удалось.
Я снял туфли, мокрый пиджак, вытащил из кармана бутылку виски и последовал за ней в комнату.
Она сидела прямо на полу, скрестив босые ноги, и смотрела телевизор. Я подошел к ней и сел рядом.
– Плохо выглядишь, – сказала она, не отрываясь от экрана.
– Чертов псих Ямада.
– Что с ухом?
– Этот сукин сын отрезал от него кусочек.
– Зачем?
– Хотел, чтобы я ответил на один вопрос.
– Пошли в ванную. Надо обработать твое ухо.
Такого проявления заботы я не ожидал. Что это с ней случилось?
В ванной я посмотрел в зеркало. Вид был и правда кошмарным. Лицо в кровоподтеках, губы распухли, одно ухо короче другого на целый сантиметр. Непонятно откуда взявшаяся ссадина на лбу. И повсюду засохшая кровь… Впечатление такое, будто я одолел в рукопашной схватке аллигатора.
Вик быстро и ловко промыла рану перекисью водорода, не обращая внимания на мой скулеж. Потом залепила ухо пластырем и принялась за остальные «подарки» Ямады. Покончив с первой медицинской помощью, она бросила мне полотенце.
– Давай, приведи себя в порядок.
Горячий душ. Об этом я даже не мечтал. Раздевшись, я внимательно изучил тело. Все оказалось не так плохо. Пара синяков на ребрах, распухшая лодыжка да ссадины от наручников. Голове досталось куда больше.
Из ванной я вышел человеком, победившим аллигатора и принявшим душ. То есть кардинально мое состояние к лучшему не изменилось. Но легче все-таки стало. Чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы вспомнить о виски.
Я зашел в комнату. Вик сидела перед телевизором в той же позе.
– Дай стаканы и лед, – сказал я.
– У меня нет льда.
– А содовая?
– Нету. Только простая вода.
– Давай простую воду и стаканы.
– Пожалуйста? – Она подняла бровь.
Я улыбнулся.
– Пожалуйста.
– То-то же, придурок.
Она поднялась с пола и вышла. Я огляделся. В прошлый раз комната была похожа на поле после битвы при Секигахара. Теперь это была операционная, подготовленная для проведения сложнейшей операции.
Что это с ней? – подумал я про Вик. И через минуту понял – она приготовилась. Убрала квартиру, привела все дела в порядок… Завершающий штрих перед последним актом драмы.
Меня вновь охватило чувство, которое я испытал тогда, на берегу моря. Еще до безумной гонки… Я снова был солдатом, дравшимся в окружении. И услышавшим, как замолчал автомат брата по оружию.
Только не сейчас, Вик, – пронеслось в голове. Черт, только не сейчас. Я не хочу остаться один на один со своими страхами. Мне нужна твоя поддержка… Только не сейчас, Вик.
Я был готов простить все ее выходки, которые сводили меня с ума. Готов был простить даже то, что благодаря ей я стал беглым преступником. Черт, да даже потерянный навсегда дом и пруд с карпами кои и отрезанное ухо…
Все это я простил ей в тот миг, когда понял, что конец уже близок.
Она вошла в комнату, держа в руках два стакана и пластиковую бутыль с водой. Я внимательно
