понятие-
«сопротивление материала»- так и тут, все уродливые облитые кровью «царства счастья»- которые на самом деле царства гильотин и чрезвычаек,
Энтропия и гомеостаз.… Приходят Робеспьеры и Ленины, Мараты и Троцкие, Жирондисты и левые эсеры…. Приходят и проливают кровь.… И для того, что бы вернутся к
Количеством жертв? — сомневаюсь…Большей правдивостью заявленных целей? Ну-ну.
Никто и не говорит, что в СССР все было хорошо, вопрос в другом-
Вот так вот надо ли было.… Стоило ли менять шило на мыло (никуда не годное мыло)…и гордится этим,
А чем вам Китай плох, я их хвалить не буду, но имеющий глаза, да увидит.… Такие же, а зачастую, люди с той же кровью (родственники) подонки, как и
Убившие Империю царскую, убили империю Советскую.… Исполняя, кстати говоря, и задачу превращения
Подонки всегда принимали обличье благодетелей…
Подонки всегда давали
Подонки всегда убеждали, что все в порядке…
Подонки отворачивались от крови, когда их просили исполнить свой долг…
Долг, который в понимании обычных людей, должны исполнять правители…-
«Беречь, заботиться и защищать», а ведь это обычные Имперские ценности,
НЕУЖЕЛИ ТРУДНО ПЕРЕСТАТЬ, КАК ПАВЛОВСКАЯ СОБАКА реагировать на слова-индикаторы, если я люблю Империю, это не означает, что я люблю Бухарина, или Ленина.… И уж никак не означает, что я люблю Гайдара или Ельцина-
ЭТО ЛЮДИ ОДНОГО ПОРЯДКА и ОДНОЙ ЦЕЛИ…
Понимаешь, Костя,
«Это в аду демократия, а на небе — ЦАРСТВО!»
ИТОГО — Демократия- хаос, Империя — упорядоченное…
Революционеры — всегда революционеры, даже если они называются демвыбор России (различаешь же ты Жирбана? так сделай еще шаг!).
Мировая империя — невозможна…
Человек для Бога, а не Бог для человека…
А механизм, заставивший Русских людей сжигать иконы, механизм той лжи, не намного отличен ото лжи сегодняшней… Просто ложь стала изощренней
И комплиментарней…
И, поддерживая «РЕФОРМЫ» ты делаешь то же самое, что делали тысячи и тысячи оскверняя алтари…
И не замечая кровь, которая льется во имя реформ, ты ответственен за пролитую кровь-
Тебя устроила эта цена…
А нелюбовь к личной несвободе стоит смертей других…
А я действительно трус Костя, только я это знаю… Хотя спасибо, это был твой самый сильный аргумент…
«Жизнь Человека оправдывается только усилием, даже несчастным, для того, чтобы лучше понять. А лучше понять — значит лучше участвовать. Чем больше я понимаю, тем больше я люблю, потому что все, что понятно, — хорошо.»
Я живу во время убийства.
Я живу во время убийства моей империи.
Я живу в то время, когда маленькие люди с большими выпученными глазами бегают по газонам, аккуратно постриженным их родителями, стремясь с непонятным упорством попасть кусочком свинца в такие же выпученные глаза других маленьких людей. Порой, даже не различая цвета этих глаз.
Маленькие люди играют в большую войну, которая постепенно превращает кого-то из них в перегной, а кого-то в больших людей, в перегной, впрочем, чаще. И они ползут, волоча по пыли свою требуху, вдруг с удивлением понимая, что это не игра. Запоздалое это удивление застывает на их разных лицах, опрокинутых в горячую землю или повернутых к воняющему смертью такому синему небу.
Империи гибнут часто, приблизительно раз в пятьсот лет. Все начинается с дорог, которые вдруг перестают ремонтировать, появляются недовольные этим на окраинах, чуть позже на околицах, а в столицах в это время все упорней начинают смотреть бои гладиаторов, или телесериалы о плачущих богатых, стремящиеся к полноценности вспоминают о разном цвете глаз, волос, ушей и носов. После этого остается вспомнить только о разных языках и можно приступать к убийству империи. Дело это хлопотное и требующее определенной основательности. Начинается самое веселенькое — гражданская война. И бегают по городам бородатые мужики в шкурах, разбивая о выщербленные мостовые мраморные статуи и попивая пиво из жестянок, взятых вместе с томиками священных книг из валютных магазинов за просто так, за выпученные глаза.
Но больше всего достается статуям и бюстам, в них стреляют все, из принципа. Более велик тот, кто может стрелять по памятникам и ровнять с землей могилы, еще более велик тот, кто, делая это, не боится, что завтра и его могилу осквернят. Чем более велик человек, тем меньше он походит на человека. Эти — почти совсем не похожи. Поэтому они великие.
Я живу во время убийства моей империи. Я сижу на бруствере, пересыпая в пригоршнях теплую, пахнущую миром землю, пытаясь выбрать из нее маленькие сплющенные кусочки металла.
Я отделяю их от Земли.
Я держу их на ладони, радуясь тому, что теперь и они — убиты.
Я бросаю их мертвых в землю.
И несется река, кружа водоворотами, сверкая на солнце.
И мы мучительно пытаемся зацепиться за тот берег.
И кровь уходит с ладоней смытая водой, все равно оставаясь под ногтями.
Это такое время, время свободы, свободы, пожирающей моих друзей, пляшущей на развалинах синими языками пламени, и, особенно, любящей детей. Может быть, так и должно быть, может и должны мы безропотно сносить все, и умолять о прощении проступков наших перед всеми общечеловеческими ценностями вместе взятыми… может быть, но нам все это отчего-то не нравится…
И мы берем упреждение, наводя на второй каток…
Прощай свобода, прощай сука…!
И страшно хочется выпить…
Когда у тебя под ногтями кровь, поздно искать виноватых, и уж тем более поздно объяснять, в чем, именно, виновен каждый из них. Люди, у меня отняли мою страну. Люди, я убиваю, не боясь убивать… И мне не нужны виновные и виноватые, на кой они мне? Уже не нужны. И роняет судьба с раскрытых ладоней, будто черные метки, желтые пули. И что остается…
Память в цветных снимках сознания… вот стоят они смелые и веселые.
И нет, кажется, в мире силы, способной заставить их повернуть вспять. И в той же памяти изодранные останки, слезы близких и могилы, могилы… И нет многих уже, потому что слишком многое выпало на долю нашему поколению, не то еще впереди. И самое страшное — не погибнуть, нет, самое страшное — видеть гибель. И те из нас, что остались живы, многие ли не пали духом? Многие ли прошли мимо стакана? Русские не могут выиграть войну, Россия — может, а если нет ее… Так и суждено нам метаться от войны к войне или от стакана к стакану. Пока не будет у нас нашей России…
Мы идем нашими дорогами… и пыль…
От мечтаний — пыль.
